и раз в несколько секунд они сливаются в ручейки, плавно скользящие вниз по стеклу, искажая и размазывая яркие огни за ним и создавая впечатление, что из букв рекламы сочится кровь. И снова Анну одолевают сомнения: Джефф не может совпадать с ней на 81 процент. «Кисмет», должно быть, просчитался, преувеличил индекс. Такое не исключено. Во время сегодняшнего двадцатиминутного обеденного перерыва она порылась в Интернете и нашла десятки аналогичных историй. Кроме получившего широкую огласку эпизода с рассерженным австрийцем, требовавшим раскрыть данные его профиля, она обнаружила массу сообщений, в основном на местных новостных веб-сайтах, о людях, которые жаловались на дутый индекс и очевидное несходство характеров. Каждая статья завершалась стандартным ответом представителя «Кисмет»: они никогда не утверждали, что программа работает идеально, отдельные нестыковки неизбежны, но в целом их алгоритм — лучший из возможных способ установить совместимость двух людей.

Автобус трогается, реклама «Кисмет» пропадает из вида, и Анна говорит себе, что, если индекс завышен, тем лучше. Ей нужна только одна ночь приключений и острых ощущений, подарок на день рождения самой себе, и больше это никогда не повторится. А даже если показатель верен и Джефф один из десяти миллионов — это она тоже разузнала в Сети, — то не будет ли разрыв с ним после всего лишь одной ночи достойной похвалы выдержкой характера и обузданием страстей?

Да, думает Анна, когда убирает телефон, встает и нажимает на звонок, оба варианта хороши. Автобус останавливается, и она соскальзывает с лестницы на улицу, по пути благодаря водителя.

Квартиру наполняют звуки и запахи стряпни. В основном у них в доме готовит Пит, в будние дни он всегда сочиняет что-нибудь вкусненькое, но сегодня очень уж расстарался. Переодевшись в домашние штаны и приняв таблетку, Анна спускается в гостиную и видит на узком столе графин с водой и серебряные столовые приборы, как будто ожидаются гости. Входит Пит; словно официант в дорогом ресторане, он несет две тарелки с поджаренным на сковороде лещом, чесночным пюре и пурпурной брокколи. Анна смотрит, как он садится за стол, и недоумевает, уж не решил ли он заранее отметить ее день рождения. Но когда она видит восторженный блеск в его глазах, то понимает, что это скорее жест благодарности за прошлую ночь: за секс, за окончание периода воздержания.

— Хорошо вчера провела время с Зарой? — интересуется Пит, беря нож и вилку. Стол такой узкий, что они всегда сидят боком друг к другу, Анна во главе, а Пит с краю. Она замечает, что растительность у него на лице с выходных еще погустела и намечающаяся бородка начала принимать форму. Забавно, как волосы растут сами собой, без цели и пользы, словно сныть и крапива в саду Дэвида возле их дома. — Для вторника ты надолго задержалась.

— Мило, — отвечает Анна и, пока он не успел спросить о подробностях, привлекает внимание к его собственному времяпрепровождению: — А как прошел твой вечер?

— Скучновато, — вздыхает Пит, — но, конечно, когда ты пришла, стало гораздо веселее. — он снова улыбается ей, и Анна смотрит на безжизненные глаза рыбы в тарелке. — Наверно, это из-за того, что мы на днях поговорили. Волшебная сила слова.

— Да, — кивает Анна и возвращается к рыбе. Когда она разрезает сияющую чешую и отделяет мягкую сочную плоть от хребта, живот у нее крутит. — Видимо, это помогло, — она кладет на вилку воздушный кусочек рыбы и горку пюре и запивает еду водой, внезапно жалея о том, что это не вино.

— А как у тебя дела со статьей? — Пит явно хочет поддерживать непринужденное настроение и доверительный разговор.

Анна отвечает, что статья мало-помалу приобретает форму.

— Ты уже показывала ее кому-нибудь? — любопытствует Пит и, когда она говорит, что нет, хмурится.

— Не волнуйся. У меня все идет по плану. Покажу ее Стюарту завтра днем.

В ее голосе звучит железная уверенность, и Пит кивает и принимается за рыбу, которую ест только вилкой. Он всегда сначала нарезает еду на кусочки с помощью ножа и вилки, потом откладывает нож, берет вилку в правую руку и ест. Зара тоже так делает, и это вызывает у Анны глухое раздражение: эти двое так любят вкусную еду, но не придерживаются даже элементарных правил поведения за столом!

— Не хочешь вина? — предлагает Анна, решив, что нет причин отказывать себе в необходимом.

Она встает, направляется на кухню и находит в холодильнике треть бутылки белого вина. Должно быть, с этим вином Пит коротал вечер вчера, когда она напивалась с Джеффом; эта мысль портит ей настроение, как струя черных чернил — чистую воду. Анна несет бутылку и два бокала в гостиную, но Пит отказывается, говорит, что выпил несколько бокалов накануне. Анна кивает и наливает себе, делая вид, что не замечает его намека. Проходит пара мгновений, и Пит высказывается прямо:

— А ты ведь тоже вчера изрядно выпила?

— Ну да, — Анна делает глоток и пожимает плечами. Вино невкусное, но алкоголь приятно пощипывает язык. Пит с тревогой наблюдает, как она потягивает напиток, и ей в голову приходит, что он нашел бутылку виски. — Но и работала я тоже немало.

Это прозвучало с вызовом, словно она обвиняет его в том, что он не работает, а только носится со своими учебниками. Но Пит ничего не отвечает, и они едят молча; Анна чувствует, что он подавляет желание сказать что-то и повторяет про себя советы психологов, как снизить градус разговора, чтобы не разгорелась ссора. Наконец Пит заговаривает об ужине в честь дня рождения.

— Так кто приглашен?

Анна отвечает, и он задает еще и еще вопросы о предстоящем событии: что она хочет есть, пить, на сладкое, не желает ли сходить завтра вечером в магазин, чтобы купить все, что ей нравится. Анна, не в силах думать о подобных вещах, отвечает односложно и напоминает себе, какую ложь придумала, чтобы оправдать завтрашнее отсутствие.

— Кстати, насчет завтра, — роняет она, крепко сжимая пальцами прохладный металл ножа и вилки. — Вечером я ужинаю с мамой.

— Правда? — удивляется Пит.

Анна чувствует, как кровь бросается в лицо и сердце подпрыгивает — детектор лжи