***

И вот очередной день в дороге клонится к вечеру. Подъезжаем к стоянке. Расчищенная имперцами под это дело поляна уже занята, но — когда оно было иначе? Загоняем повозки, распрягаем животных, выбираем места под костры. В тесноте ночевать нынче будем. Народу набилось прилично. Игнат с остальными своими колдуют над будущим маленьким лагерем — мы всегда особняком чуть встаём — я болтаюсь без дела. Забрался на козла, смотрю — не идёт ли по тракту ещё кто. Третьему обозу тут точно нет места.

— Быть не может! Живой!

Раздавшийся знакомый голос заставляет подскочить. Оборачиваюсь…

— Негода!

Соскакиваю вниз и тут же утопаю в объятиях сияющего от радости мужика.

— Ваша Милость, счастье-то какое! — всплёскивает руками ещё один элец.

Да тут все, кто был со мной у Оргаров. Получается…

— Мои как?! — трясу я за плечи Негоду. — Детвора?! Вея?! Айк?! Где они?!

— Полноте, Ваша Милость. Живы все. Хорошо всё. Давно уже на Фате они.

Мои ноги подкашиваются. Повисаю на элце, ещё пуще стиснув дядьку в объятиях. Отлегло… Радость моя столь сильна, что из глаз вот-вот хлынут слёзы.

— Вея ваша не верила, что вы сгинули, — продолжал бормотать счастливый торговец. — До последнего ждала возвращения. И сейчас, поди, ждёт. Как народ забухтел тогда, вождь сознался, что вы главного хорта пошли убивать. Не предатель, мол. Наоборот, наш спаситель. Ну, а позже к словам тем прибавилось, что ценой своей жизни врага одолел. Перестали ведь орды лезть. Только Вея не верила, слёз, как все остальные, не лила по вам. Ох и радость, Ваша Милость! Ох и радость!

И только сейчас до меня дошло, что применимое лишь к благородному обращение уже дважды прозвучало и даже не шёпотом. На радостях торговцы позабыли, что моё якобы знатное происхождение — тайна.

— Мужики, вы чего? — шикнул я на окруживших меня элцев. — Какие ещё милости, вашести. Меня Китар звать. Тьфу… То есть Брук. По бумагам я теперь так зовусь.

И, оглядевшись — вроде посторонних нет рядом — добавил совсем уж шёпотом:

— Забудьте про Милоша Соболевского. Я с Каса охотник. Когда-то провожал ваш обоз. Брук. Запомнили?

Торговцы стушевались.

— Простите… Прости, то есть. Брук. То на радостях…

— Ладно, — махнул я. — Забыли. Не меньше вашего рад. И вас видеть рад, и вестям уж тем более. Я как раз ведь к Оргарам иду.

— Тумен примет, как дорогого гостя, — закивал Негода. — Ты — герой. Спас клан. Всех нас спас.

— Выгорел тогда мой план стало быть? Перебили хортов?

— Кого не убили — те сбёгли, — осклабился элец. — Да, Харады с Курлунами почти все внизу полегли, как и вожди ихние, но проход в крепь расчистить успели. Кто выжил, по лестнице отступили. А хорты за ними — под стрелы и пики. До выхода наверху едва ли каждый третий зверь добирался. Побили мы ту орду, а новых уже нема. Наловили вместе с Оргарами рыбы, отъелись и, для надёжности выждав немного, вместе с Рабаней и вашими к тракту направились. Тумен нас проводить людей выделил. Братьями расстались со снежниками.

— А дальше? — поторопил я на миг замолчавшего Негоду.

— А дальше всё, — пожал плечами торговец. — Они — к морю, мы — к дому по тракту. Видишь? Нового товару набрали. В империю везём. Теперь ты давай рассказывай. Каким чудом…

Я коротко цыкнул, затыкая Негоду. В нашу сторону направлялся Игнат в сопровождении остальных душегубов. Или что-то забыли забрать из повозки, или, что скорее, спешат отогнать от фургона зачем-то обступивших меня чужаков.

— Всё потом, — процедил я сквозь зубы. — Идите. Быстрее.

Слава Единому, Негода соображал шустро. Элцев тут же как ветром сдуло.

— Кто это? — хмуро поинтересовался подошедший Игнат.

— Старые знакомые, — небрежно махнул я рукой. — Под другим именем меня знают. Можешь не переживать. Всё нормально.

— Не сболтнул чего лишнего?

— Обижаешь. Не дурак вроде.

Этого оказалось достаточно. Душегубы поковырялись в повозке и вернулись обратно, к успевшему разгореться костру. Наш фургон ночью, чтобы не привлекать к нему лишнего внимания, как и остальные повозки, отдельно не охранялся. Я спал вместе со всеми, но к гильдейцам обычно приходил только, когда была готова еда. Посижу ещё здесь, покумекаю, что делать дальше.

Вот ведь радость нежданная! Как удачно я встретил Негоду. С души словно камень упал. Хоть назад возвращайся. Но нет. На Порог уже в этом сезоне никак не уплыть. Теперь только весной. Да и большую часть пути одолел. Повидаюсь напоследок с роднульками. Денег снова же — полный рюкзак. Куда их девать? Ох, соскучился я по своим… Скоро встретимся. Аж не верится.

К Оргарам, наверное, теперь идти смысла нет. В одиночку лезть в горы, когда даже боб съесть нельзя, чтобы силы пополнить — спасибо бесу, загнавшему меня на потолок по всей триаде — дело рискованное. Думал. Какую ватагу под это дело нанять, проводили чтобы, но теперь лучше сразу на Фат. До гор доберёмся, попробую поискать возле тракта фатоев. Поздней осенью те как раз возвращаться на остров должны из походов.

Скоро настанет самая сложная часть пути для меня. То в долину Оргаров за два дня проскочить ещё можно, а у моря болтаться неделю… Без везения не обойтись. В одиночку на такое не стоит решаться, наверное. Всё же глупость надумал. Лучше к Тумену двину сначала. Попрошу в вождя людей — проводить меня. Заодно и способ на остров добраться откроет.

Решено. А теперь пойду жрать. Там готово уже. Слез с козел, куда прежде по привычке по новой забрался. С Негодой второй раз поболтать не судьба. Игнату это, наверняка, не понравится. Да и что я торговцу скажу? Свои тайны ему открывать мне нельзя, а врать не хочу. Пусть элцы сами додумывают, как я главного хорта убил, как спасся, как здесь оказался.

Ох, народу-то сколько. Чтобы пробраться к своим, надо сквозь настоящий муравейник пролезть. Обогнул одну кучку обозников, обошёл костёр других…

— Парень, — тронул меня кто-то за руку. — Ты, случаем, не Малютин сын?

Голос женский, приятный. Я обернулся. Невысокая девушка. То есть всё-таки женщина — в полумраке сразу не разглядел мордашку — поймав меня за руку, заглядывала ко мне в лицо.

— Нет, — мотнул я головой. — Обознались, сударыня.

Глазки карие, носик пуговкой, ротик малюсенький. По бокам две косы. Не удивительно, что принял за девку. Только дар не обманешь — сорок восемь годов уже ей. Жаль… Такая милота, и уже через пару лет превратится в старуху. Отмер-то пустой. Ростом ниже меня, но одета в походный костюм. На поясе ножны.