Я непроизвольно съёжился под пристальным взглядом бородача. Началось. И нет бы в лоб спросил. Хитрит. Знает что-то.

— Если вы про одежду и оружие… — попробовал я сыграть в дурака. — Так это я просто своё назад вернул.

— Да какое оружие.

Бородач облокотился о стол.

— Меня интересует Конь. Как ты смог его уговорить предать Ангуса?

Так вот оно что? Наверное, его люди следили за домом пузана. То есть, наверняка следили. И увидели, как оттуда выходил Конь. Значит, я не ошибся — именно Лошадиная морда помог мне. Похоже, мои догадки про верного слугу Соболевских верны. Ничем другим я не могу объяснить поступок Коня. Но делиться своими предположениями с Хансом не стоит. Навру-ка я лучше. Едва ли он сможет проверить. Раз спрашивает, значит личного охранника Ангуса они не поймали.

— В этом вся соль, сударь Ханс, — расплылся я в хитрой улыбке. — План, с которым я к вам пришёл, не совсем мой. Извините, что сразу не рассказал — иначе, он бы прикончил меня. Это всё Конь придумал.

Хвостатый с сутулым Игнатом дружно выкатили глаза в удивлении. На лице же бородача вновь не отразилось эмоций.

— Тогда всё понятно, — сам себе кивнул Ханс. — Конь гораздо хитрее, чем я о нём думал. С его рожей притворяться тупым исполнителем просто. Использовал тебя и меня, чтобы отвести от себя подозрения. Узнал, что Ангус забрал себе воровской общак на хранение, и жадность пересилила страх. Он ведь ещё и ограбил хозяина. Ты везунчик, Китар. Конь знает, что я всегда держу слово. Потому и не прикончил тебя. Понимает, гадёныш, что главный подозреваемый исчезнет на длительный срок и отыщется потом уже за пределами метрополии. Даже труп выносить, прятать не надо. А я помогу всё свалить на несуществующих Соболевских. Красиво всё провернул.

Я мысленно сжался. Если душегубы полезут сейчас в мой рюкзак… Но, видимо, Хансу даже на миг не могло прийти в голову, что хоть малая часть богатств Ангуса могла достаться мальчишке, плясавшему под чужую дудку настолько рискованный танец.

— Теперь понимаю, зачем он заставил меня сидеть в другой комнате, пока разбирался с хозяином, — напустив на лицо обиду, пробормотал я.

— Ладно, — поднялся Ханс. — Это всё ерунда. Итоговый результат меня более, чем устраивает. А с Конём мы ещё потолкуем. Ночью он сбросил хвост, но от нас бесполезно прятаться. Всё равно ведь найдём.

Бородач двинулся к экипажу. Но не к тому, на котором приехал сам, а к нашему.

— Будь здоров, Китар-смерть, — поднял в прощальном жесте руку убийца, остановившись у повозки. — Поболтал бы ещё, но меня ждут срочные дела. Надумаешь вступить в нашу гильдию — мы всегда рады. Удачи!

Сопровождавшие прежде меня душегубы залезли в повозку вслед за хозяином, и экипаж выехал в открытые Игнатом ворота.

— Отпустим подальше и тоже покатим, — сообщил одарённый. — Грузи свои вещи. До Причального будешь сидеть пассажиром.

Я кивнул и пошёл к сену за своим рюкзаком и оружием. Пронесло. Ни допроса, ни обыска. Повезло мне, что Ханс торопился. Буду надеяться, что и дальше не отвернётся Единый. Вот интересно, что значит — глаза отводить?

***

Кудрявый Игнат оказался замечательным спутником. В том смысле, что вообще ко мне не лез с разговорами. Мы с ним и виделись-то только по вечерам, когда останавливались на ночёвку у очередного гильдейского трактира. У душегубов, оказывается такие имелись чуть ли не в каждом городе. Вернее, на окраине оных, в предместьях. Так что, нам даже не приходилось заезжать внутрь, за стены. И соответственно никаких проверок документов с троеростом. Удобно.

Весь день одарённый проводил на козлах, а я безвылазно сидел внутри повозки. Мы и ели каждый сам по себе на ходу. Тем не менее, ещё в самом начале пути я подобрал момент и заглянул в воспоминания Игната, дабы потешить своё любопытство. На кудрявого просто не обращали внимание. Его видели, но совершенно не проявляли к нему интерес. Мой дар показал мне, как проходившего в город Игната не стали проверять. Охранники словно решили, что бумаги этого человека они уже посмотрели. Полезнейшая способность.

И как позже выяснилось, со спутниками одарённого этот фокус тоже проходит. Единственный раз, когда нам хочешь не хочешь пришлось въехать в город, Игнат применил свой дар, и охранники на воротах пропустили повозку в Причальный, даже не поинтересовавшись, есть ли кто-то внутри.

С погрузкой на паром, когда мы, оставив экипаж, присоединились к небольшому отряду гильдейцев из четверых человек, вышла та же история. Огромная, поставленная сразу на четыре пары колёс повозка, со мной внутри и с Игнатом на козлах въехала в трюм по мосткам и так и осталась стоять, обойдённая вниманием проверяющих, осмотревших весь остальной транспорт.

Точно так же мы без особых проблем, присоединившись к идущему на закат обозу, заезжали во встречные форты. Тракт ожил. Засидевшиеся на островах из-за затянувшегося нашествия хортов торговцы спешили доставить скопившийся товар в империю. Да и в обратную сторону большие и не очень обозы шли один за одним. За три недели пути по Большой земле мы ни разу не ночевали на лагерных полянах одни. Постоянно приходилось делить оставленные нашими предшественниками дрова с торговцами из встречного каравана.

Несмотря на приличную длительность совместного путешествия, ни с кем из гильдейцев я даже толком не познакомился за всё это время. Душегубы отдельно, подсунутый им живой груз тоже сам по себе. Еду выдают, говорят, если что надо сделать, в разбитом на грузовую и пассажирскую части фургоне местечко мне выделено. Меня всё устраивает. Их, вроде, тоже.

Дорога же сама по себе в этот раз легче-лёгкого. Осень радует. Зарядившие было сначала дожди давно кончились. Ветра дуют вяло. Снегом даже не пахнет пока. До первых холодов однозначно успеем доехать до Фатских гор, а там уже и до долины Оргаров рукой подать. Сомневаюсь, что мои до сих пор не покинули снежников, но я обязан в этом убедиться, прежде чем отправляться к фатоям. Помнится, Тумен говорил, что знает, как перебраться на остров. Вот пускай и поделится знанием. Как-никак я тогда его клан спас.

Ведь спас же? Про то, что они без меня тогда хортов не сдюжили и думать не хочется. Живы мелкие! Вея, Айк, Лина — все живы, все здоровы. Найду, своими глазами увижу, обо всём расспрошу, обо всём сам скажу, что сказать надо, удостоверюсь, что всё у них хорошо и тогда уже дальше. Никак мне без этого. Да даже попрощаться нормально с роднульками — и то повод вернуться. Не смогу я