Купец выпил и замолчал. Чанг поднялся и вышел из юрты, оставив своего гостя наедине. Любопытство вдруг овладело им. Ему показалось, что Саллек хотел что-то сказать напоследок, но передумал. Какая-та тайна чуть не сорвалась с губ купца, и ему пришлось даже сделать усилие, чтобы ее не разболтать.

Чангу очень захотелось узнать тайну. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы прочитать записи Саллека, которые он всегда держал при себе – может быть, они смогут что-нибудь поведать!

Чанг никому и никогда не говорил, что владеет грамотой – его способности торговаться все вокруг считали врожденным даром простого кочевника.

В бытность свою еще совсем молодым он хорошо запомнил уроки деда, который много раз повторял ему одни и те же слова: «Никогда и не при каких обстоятельствах не открывай другим, что имеешь над ними преимущество, никогда не показывай без нужды своих навыков, спокойно дожидайся их ошибки, оставаясь в тени. Намного легче управлять людьми, если они считают тебя недалеким необразованным кочевником и не придают тебе никакого значения. Тогда ты им не страшен, и они легко могут сболтнуть лишнего!»

Вот и сейчас купец явно видел в нем всего лишь командира кочевников, который может метко стрелять из лука и поразить копьем врага со ста шагов, но не может разобрать ничего из записанного на пергаменте. В противном случае, он не был бы так беспечен.

Чанг давно уже заметил небольшой кожаный футляр, который болтался на шнурке на шее купца, спрятанный под одеждой. Можно было предположить, что именно там он хранит самое ценное, что у него есть.

Вполне возможно, в футляре окажутся самоцветы или золото, а может быть, записи по торговым сделкам, которые не представляют никакого интереса. Скорее всего, так и есть, но история купца настолько раззадорила Чанга, что он уже не мог остановиться.

Чанг вернулся обратно в юрту. Он принял решение – теперь оставалось только как следует напоить купца, чтобы его осмотреть. Чанг достал еще ачачи и, осведомившись о самочувствии Саллека, предложил ему выпить за удачную торговлю и за милость небесного защитника всех караванщиков.

От такого тоста купец никак не мог отказаться, и они выпили. Вернее, выпил только купец, а Чанг украдкой вылил ачачи на землю. Далее последовал второй тост, потом третий.

Чанг призвал на помощь все свое красноречие, чтобы заставить купца пить дальше. Он поочередно желал здоровья и процветания всем членам купеческой семьи – начиная от сестер и братьев и заканчивая сыновьями и дочерьми, желал увеличения прибылей и тучности стад, пил за прибавление в потомстве и за уважение окружающих.

Кувшин опустел, и Чанг уже собирался достать новый, как вдруг кружка с ачачи выпала из рук купца, и он безвольно откинулся на подушки. Выпитое им количество алкоголя, которое давно могло усыпить и верблюда, наконец-то сделало свое дело – теперь купец вряд ли сможет проснуться раньше завтрашнего обеда.

Чанг не спеша вышел из юрты и позвал на помощь женщин. Вместе они перетащили гостя на хозяйское спальное место, женщины раздели его и накрыли шерстяными одеялами. Негоже было почетному гостю спать одетым!

У кочевников было принято класть гостей на свое ложе, тем самым оказывая им наибольший почет. Когда купец проснется, у него не должно возникнуть никаких подозрений: он лежит под одеялами в хозяйской постели, его одежда – здесь же рядом.

Теперь оставалось только открыть заветный футляр и изучить его содержимое.

Женщины ушли. Чанг осторожно снял шнурок с футляром с шеи купца. Он подсел поближе к огню и внимательно осмотрел содержимое.

Здесь были записи, нанесенные на искусно выделанный тонкий пергамент. В основном, это были расчеты – сплошные столбики цифр, и лишь изредка кое-где проглядывали имена. Чанг осторожно развернул свиток. Ближе к концу записей стало больше. Они были изложены на знакомом Чангу языке – он выучил его под руководством деда – так же, как и еще несколько других.

Кроме цифр, здесь имелось несколько простеньких заклинаний, отгоняющих злых духов и призывающих удачу в торговле. Чернила, которыми они были записаны, почти стерлись – но в любом случае, ничего интересного!

Чанг отложил пергамент в сторону. Он чувствовал себя обманутым – по-видимому, для купца его расчеты были самым ценным в жизни. Чанг молча смотрел на догорающий в очаге костер. Скоро огонь потухнет, накопленного тепла хватит до утра, и Чанг вслед за купцом отправится спать.

Оставалось только вернуть футляр на место. Чанг аккуратно свернул пергамент, стараясь до мельчайших подробностей воспроизвести его первоначальный вид. Не стоило лишний раз будить подозрения купца!

Вдруг что-то почти неуловимое привлекло внимание Чанга. Ощущение было настолько легким и настолько быстро пропало, что Чангу показалось, что ему померещилось. Но он уже привык доверять своим чувствам и тут же отбросил сомнения и постарался сосредоточиться и понять, что же это.

В его руке был пергаментный свиток. Только сейчас Чанг заметил, что по мере свертывания боковая поверхность свитка складывается в замысловатый узор или же письмена – Чанг не мог разобрать точно. Он перевернул свиток на другую сторону – здесь тоже был рисунок, но отличающийся от первого.

Мало того, рисунки менялись и от усилий самого Чанга. И именно они определяли сохранность тайны купца. Ему стоило лишь взглянуть на них, чтобы понять, не интересовался ли кто-нибудь содержимым свитка.

Чанг почувствовал озноб по всему телу. Было понятно, что вряд ли он сможет свернуть пергамент так, как положено. И, наверняка, на следующее утро купец первым делом бросится проверять свиток!

Ах, как Чанг был неосторожен! И почему он как следует не рассмотрел пергамент, прежде чем его разворачивать?

С одной стороны рисунок был нанесен чуть видимыми при ярком свете и абсолютно незаметными в темноте чернилами, с другой – напротив, яркими и сочными. Пергамент закладывался в футляр ярким рисунком вниз и незаметным вверх, так что Чанг не обнаружил ловушки, когда доставал записи из футляра.

Теперь единственным выходом для Чанга было понять, что это за рисунки – а потом свернуть пергамент надлежащим образом. Времени пока в достатке – купец спокойно храпит в углу и вовсе не собирается просыпаться.

Чанг напряженно думал. Ему нужно ответить на вопрос, на что именно должны походить узоры. Это либо надписи, либо рисунки, либо просто орнамент.

Для начала Чанг попробовал полностью свернуть пергамент. Ничего путного не вышло. Линии не хотели собираться в рисунок. Чанг попробовал снова, потом снова, и так еще несколько раз. Результат был одинаковым. Как он ни старался, ничего не получилось.

Чанг отложил пергамент в сторону и решил подумать. Догадка о том, что письмена на свитке могут быть живыми, пришла ему внезапно, и он ухватился за эту мысль.

А вдруг они представляют некий магический рисунок или оберег, который подчиняется только воле и намерению своего хозяина? Тогда никто другой не сможет его повторить – если не убедит сами заклинания, что он и является их настоящим хозяином.