— У каждого своя роль, — усмехнулся я. — Кто-то думает, а кто-то способен только шевелить челюстями… Пробуй.

Я бросил Лэйле в руки полоску сушёного мяса — оно нашлось в перемётной сумке, лежавшей рядом со Средним. Использовать девушку в качестве подопытного кролика было, наверное, не очень этично, но если припасы «пальцев» по какой-то причине непригодны в пищу, то лучше проверить это заранее. И желательно не на себе, а на той, кого и лопатой не перешибёшь.

Вопреки моим ожиданиям Лейла не стала спорить. Она осторожно откусила кусочек, сосредоточенно прожевала его и сразу принялась за следующий.

Кроме еды, в сумке находились относительно чистые бинты, пробитые «иглами» меха, ещё недавно заполненные водой, а теперь практически сухие, и какие-то непонятные зеленоватые комки, состоящие из ломких «нитей».

«Боугатая доубыча», как сказал бы Дру-уг. Особенно провизия… Жевать спрессованные водоросли и подозрительные куски обугленной плоти, которые морфан прихватил из дома, мне очень не хотелось. Да и перевязочный материал тоже лишним не станет — рана на боку периодически напоминала о себе неприятными покалываниями.

— Не бойся, маленький мой, — Лэйла прикончила мясо и протянула ладонь, требуя добавки. — Обычная ягнятина… Хотя погоди-ка… Погоди…

Девушка закатила глаза, прижала руки к животу, закряхтела и картинно упала на колени, имитируя предсмертные конвульсии. Прекрасное выступление… Прекрасное, но не очень убедительное.

— Не верю, — я вынес приговор её актёрской игре. — Больше похоже на запор, а не на отравление.

— Много ты понимаешь, дурачок! — фыркнула Лэйла, однако перестала заниматься ерундой и поднялась на ноги. — Ты в театре-то хоть раз был?

Лэйла задала вопрос, но ответ её не интересовал, поскольку уже через мгновение она затараторила:

— Хотя какой тебе театр? Туда ведь нельзя с оружием! А я, маленький мой, до шестнадцати лет не пропустила ни одной премьеры… Бархатный занавес, скрипучая сцена и запах яблок в карамели, м-м-м-м-м… Энни — моя служанка — всегда приносила их с рынка… — девушка мечтательно вздохнула, а затем вдруг добавила: — А ещё из нашей ложи было удобнее всего заглядывать в декольте актрисам, поэтому папенька её и снимал…

Интересно. Я сразу заметил в Лэйле некоторую «породистость», а теперь она своим коротким рассказом подтвердила, что не всегда была разбойницей. Служанка, собственная ложа в театре… Моя «подружка» явно родилась в семье с очень некислым достатком.

— А что случилось в шестнадцать лет? — негромко спросил я. — Ты разочаровалась в искусстве и нашла своё призвание в убийстве себе подобных?

— Нет, — усмехнулась Лэйла. — В шестнадцать лет я неудачно прогулялась по набережной и сломала ногу… А она, паскудина такая, возьми да исцелись на глазах у всего нашего городка…

Что же, всё встало на свои места. В сословном обществе происхождение зачастую куда важнее денег. И какими бы богатыми ни были родители девушки, у них вряд ли завалялись лишние десять тысяч золотых дукатов, чтобы оплатить обучение дочери в Академии магии.

А без обучения и предшествующего ему опечатывания дара перед Лэйлой вставал очень простой выбор. Либо покорно взойти на заботливо разожжённый братьями-инквизиторами костёр, либо бежать из родных мест… Причём бежать быстро, не оглядываясь, и туда, где практически отсутствует императорская власть. Например, в охваченное гражданской войной курфюршество.

Лэйла ехидно улыбалась, но это была попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Глаза выдавали девушку с головой. В них читалось очень многое: и обида на родителей, отвернувшихся от дочери, которая, по сути, ничего плохого не сделала; и горькое сожаление о неслучившейся жизни; и вся та боль, которую ей пришлось испытать по дороге сюда.

Сильно сомневаюсь, что этот путь стал лёгкой прогулкой для избалованной девочки из богатой семьи. Тому, кто ел с золота, очень непросто привыкнуть к грязи, крови и дерьму. Неудивительно, что у Лэйлы случились неполадки с психикой.

А ещё теперь стало понятно, почему тот, чьё сердце стучало глубоко под землёй, решил приманить её образами спокойного семейного быта. Девушка мечтала о нормальной жизни… И я мог это использовать.

— Только не надо меня жалеть, маленький мой! Лучше дай мяса! — фыркнула Лэйла.

Девушке явно стало неловко. Похоже, она сама не ожидала, что решится на откровенность.

А вот для меня ничего удивительного в её поведении не было. Трудности сближают даже врагов, а мы с Лэйлой успели хлебнуть лиха.

— Если кого и нужно жалеть, — усмехнувшись, я бросил девушке ещё один кусок мяса, — то только тех, кому не повезло с тобой познакомиться… Представляешь, сколько людей остались бы в живых, если бы ты по-прежнему сидела в своей ложе, нюхала карамельные яблоки и любовалась на актёров в узких штанишках?

— О-о-о-о-х… — протянула Лэйла. — Про актёров в узеньких штанишках я совсем позабыла!

По губам девушки скользнула улыбка — мимолётная, почти незаметная, но она очень много значила. Впервые в ней не было затаённой злобы, ехидства или агрессии. Обычная нормальная улыбка обычного нормального человека.

Я улыбнулся в ответ. Это всегда помогает установить контакт.

Мне нужно переиграть Ворона, причём переиграть на подготовленном им поле. И Лэйле предстояло исполнить очень важную роль, в том спектакле, сценарий которого потихоньку «дозревал» в моей голове. Одна беда: роль эта непростая и весьма рискованная… И что-то мне подсказывало, Лэйла вряд ли придёт в восторг, когда узнает о моих планах.

Однако, как бы то ни было, я должен заручиться её поддержкой, и значит, стоит начать с малого. Ведь даже слона, как известно, лучше есть по частям.

— Видишь этих прекрасных парней? — я кивком указал на валявшиеся трупы. — Скоро здесь будут ещё пятеро точно таких же…

Под Древними сводами мне повезло познакомиться с жизненной философией «пальцев». И если я всё правильно понял, то они обязательно придут сюда, чтобы отомстить тому, кто так лихо расправился с их то ли братьями, то ли двойниками, то ли клонами. И значит, можно устроить им гостеприимную встречу…

А заодно превратить Лэйлу из вынужденного союзника, у которого просто нет выбора, в надёжного напарника, кровно заинтересованного в нашем общем деле. Благо психическое состояние девушки если не пришло в норму, то хотя бы стало чуть более стабильным.

Уж не знаю, что оказало столь мощное терапевтическое воздействие — то ли прогулка на свежем воздухе, то ли отсутствие Ворона… Лэйла говорила, что он «награждает безумием» и, видимо, без таких сомнительных наград даже в её контуженой голове наступило