— Не то, чтобы знал.… Есть два пути, но оба для нас неприемлемы: изменение проекта застройки до высоты десятого этажа, что нереально, или согласиться с требованиями, изложенными в исковом заявлении.

— И кто это у нас такой ушлый?

— Иск подан от имени владельца рекламной компании «Высь» господина Перепёлкина. Личность малоизвестная, среди серьёзных игроков на бирже жилья раньше не светился. Рекламным бизнесом занимается более года, причём успешно.

— Желтухин, а ты раньше не мог вычислить этого Перепёлкина?

— Не мог! Я же говорил, что в юридической практике раньше этого не было. Мы действовали по проверенной схеме.… Да и не мы одни, наши конкуренты тоже вляпались.

— Кто именно?

— Строительная фирма «Алые паруса» господина Байстрыкина, и фирма «Стройжилсервис» господина Горшенина. Они тоже в прострации, поэтому предлагают действовать единым фронтом.

— Хм! А что этот Перепёлкин от нас требует?

— Он требует сноса незаконно возведённых на его территории строений.

— То есть, начиная с десятого этажа, мы всё должны обрушить?

— Получается что так!

— Ты представляешь сумму ущерба?

— Не совсем, но догадываюсь, что крупная…

— Крупная? Да если вся наша фирма будет работать без зарплаты двести лет, то и тогда мы ущерб не покроем! Всё, Желтухин! Считай, что ты и твои подчинённые покойники. Я весь ваш юридический отдел отдам на съеденье инвесторам, а то, что останется, продам на органы, чтобы хоть как-то ваш ляпсус компенсировать. Иди и постарайся умереть достойно, можешь сделать степлером себе харакири.

— Олег Иванович…! — взмолился юрист.

— Что? Что Олег Иванович? — взорвался Жёлудь. — Тебя и твою команду убить мало! Вы всю фирму под монастырь подвели! У нас квартиры уже распроданы, что я людям скажу? Кстати, почему нас Мэрия не уведомила, что продала воздушное пространство над нашим жилым комплексом?

— Они не обязаны этого делать. Я думаю, что они тоже с этим столкнулись впервые и не всё предусмотрели.

— Ладно, иди, и советую немедленно устроить в отделе мозговой штурм. Как-то надо выбираться из этого дерьма!

После ухода Желтухина Муравьёв позвонил своему давнему конкуренту Байстрыкину.

— Приветствую Вас, Борис Алексеевич! — наиграно бодрым тоном начал Муравьёв.

— Привет, Жёлудь! — бесцеремонно ответил конкурент. Муравьёв поморщился, он не любил такого панибратского обращения. — Хочешь выразить соболезнования или позлорадствовать?

— Да что ты, Борис Алексеевич! Какое злорадство? Сами в таком же положении. Думал с тобой посоветоваться, может, твои стряпчие какой-то выход нашли.

— Мои пока что головы ломают. Я как вчера вечером узнал, так их до сих пор из кабинетов не выпускаю. Знаешь, я где-то в глубине души восхищаюсь этим прощелыгой! Как его там…?

— Перепёлкин!

— Да Перепёлкин. Ведь невелика птица, а как нас обставил!

— Борис Алексеевич, ты Горшенину звонил?

— Звонил, да что толку! К телефону не подходит, секретарша говорит, что увезли в больницу с сердечным приступом. Я вот что думаю: ведь то, что Перепёлкин указал в исковом заявлении — это туфта! Ну не будет же он, в самом деле, требовать, чтобы мы готовые здания сносили, нелогично это. Ему от того, что мы обрушим десяток-другой этажей, никакого навара. Я предлагаю всем вместе встретиться с ним и поговорить без свидетелей. Надо узнать, чего он хочет на самом деле. Ведь не зря он эту бодягу с покупкой воздуха развёл! Парень работает на перспективу.

— Согласен, Боря! У меня прямо от сердца отлегло, а то кого ни спрошу — глаза таращат и что-то невнятное мычат.

Переговорам предшествовал длительный период согласования, в ходе которого юристы строительных фирм и юридический отдел рекламного агентства «Высь» активно «бодались» между собой, выверяя каждую фразу, каждое слово мирового соглашения. Да и сами переговоры были нелёгкими. Камнем преткновения, конечно, стал вопрос «отступных». Перепёлкин запросил 50 % от рыночной стоимости квадратного метра. Судя по тому, что основная часть построенных зданий находилась в пространстве, которое являлось собственностью Перепёлкина, то застройщикам предстояло выкупить 90 % уже возведённого строения. Разумеется, на такие грабительские условия застройщики согласиться не могли, но это была территория Перепёлкина, и они, скрипнув зубами и помянув про себя Перепёлкину маму, продолжали искать компромисс. Сошлись на том, что фирмы застройщиков выплачивают Перепёлкину 50 % себестоимости каждого квадратного метра, попавшего в зону его юрисдикции, и гарантируют место в совете директоров фирмы «Алые паруса».

Перед подписанием мирового соглашения Перепёлкин вдруг взял паузу, и после недолгих раздумий выдвинул новое предложение: он отказывается от наличных денег и от места в совете директоров в обмен на уже возведённый жилой тридцатиэтажный дом. Точнее, не дом, а целый жилой комплекс, который по проектной документации проходил под названием «Ворота в рай». Название небоскрёб получил за необычную архитектуру: дом представлял две независимые друг от друга тридцатиэтажные колоны, без каких-либо архитектурных излишеств, соединённые между собой в районе тридцатого этажа арочным переходом. Издалека дом смотрелся, как огромные арочные ворота, через которые надо обязательно пройти, чтобы попасть в белокаменную и златоглавую столицу нашей Родины.

Ответчики посчитали и не согласились: «Маловато будет! «Ворота в рай» дороже стоят»! Тогда Перепёлкин предложил им выкупить 50 % принадлежавшего ему воздушного пространства над новостройками, вернее, над пустырём, где в дальнейшем планировалось строительство экологически чистого жилого комплекса «Заповедная падь». Муравьёв и Байстрыкин согласились сразу, а представитель «Стройжилсервиса» взял тайм-аут и отъехал для консультаций с болеющим шефом. Через день Горшенин дал положительный ответ, и мировое соглашение было подписано.

На бумаге не успели просохнуть чернила, а Саша Перепёлкин из заурядного бизнесмена средней руки превратился в долларового миллионера. Через «Ворота в рай» Александр вошёл в большой бизнес с гордо поднятой головой и неясными перспективами.

В декабре журнал «Большие деньги» назвал господина Перепёлкина бизнесменом года, и его сияющая физиономия украсила обложку декабрьского номера.

В канун Нового года Зиновий Моисеевич Гольбрахт, откушав фаршированной рыбы и находясь в приподнятом расположении духа, скинул с коротеньких ног на пол поношенные домашние тапочки и удобно устроился на любимом диване. Диван жалобно скрипнул стальными пружинами, но не разжалобил хозяина. Зиновий Моисеевич по характеру был до скупости бережлив и поэтому не собирался тратиться на новую мебель.

— Софа! Софочка! Я таки хочу тебя видеть! — неожиданно громко позвал Гольбрахт жену, которая в это время на кухне мыла оставшуюся после ужина посуду. София Гольбрахт вытерла полотенцем руки, и не спеша двинулась на зов мужа.