Я была потрясена… до тех пор, пока не услышала демо-версию, которая представляла собой какую-то кашу из отрывков музыки, но никак не мелодию. «Что это?» – подумала я. Я даже не знала, в какой тональности ее петь. Позже Боно сказал, что после того как он мне ее отправил, он понял, что она действительно ужасна. Мы долго смеялись над этим. Однако, в конце концов, я решила взять и выучить ее. Я запомнила мелодию и слова и исполнила ее на свой лад. Даже Боно был впечатлен. Думаю, мы записали ее в два или три приема. И в итоге даже мне самой понравилось, как эта песня трансформировала мой голос. Никогда еще я не пела ничего подобного, а здесь у меня появилась возможность максимально раскрыть свои творческие способности, соединив эти обрывочные фрагменты и превратив их в такую плавную и выразительную песню, которая впоследствии стала саундтреком для фильма и вызывала бурю аплодисментов, где бы я ни исполняла ее на гастролях.

Клип на песню «Golden Eye» получился по-настоящему роскошным. По моей задумке мои волосы были собраны в классический шиньон. На мне было облегающее белое платье с открытым плечом и элегантным разрезом, подчеркивающим движения моих ног. А в качестве финального штриха я добавила длинные сияющие бриллиантовые серьги. Образ стал прекрасным сочетанием ретро в стиле Ширли Бэсси для фильма «Голдфингер» и современного Бонда.

Пока я наслаждалась счастьем в многочисленных местах, которые были для нас с Эрвином домом в течение первого десятка лет совместной жизни, я вышла на новый уровень постижения счастья, когда в 1995 году судьба привела нас в Швейцарию. Я говорю «судьба», но причины нашего переезда были более прозаичны. Эрвина попросили переехать в Цюрих, чтобы руководить филиалом EMI. А так как хорошей «фрау» полагается быть вместе со своим спутником жизни, я поехала с Эрвином. Мы взяли в аренду дом на то время, пока не найдем подходящую недвижимость для покупки. И вот однажды мы въехали в ворота замка Алгонкин. Я вышла из машины, посмотрела вверх и почувствовала дрожь во всем теле. Ту же самую дрожь я почувствовала, когда встретила Эрвина. Но в этот раз я влюбилась с первого взгляда в дом своей мечты. Вилла, построенная в старинном стиле, располагалась на озере Цюрих и была в заброшенном состоянии. Ее вид оставлял желать лучшего, но я разглядела, что недостатки были лишь наружными. Я сразу поняла, как сделать ее красивой, и уже не могла дождаться, когда начну. «Первую половину жизни я прожила в Америке. Вторую половину проживу в Европе», – сказала я в интервью редакции журнала Harper’s Bazaar. Наконец, я оказалась дома.

Что мне так понравилось в Швейцарии? Все! Швейцария – это, конечно, не Теннесси, но ее пейзажи напоминают мне те, которыми я наслаждалась, когда росла. Особенно швейцарские сельские фермы и луга. Мне нравится открывать для себя города, красивые исторические здания. Но, куда бы я ни поехала, я всегда поражаюсь чистоте воздуха в сельской местности. Он настолько свежий, что дышать им это как выпить стакан холодной чистой воды.

Еще мне очень нравится наблюдать смену времен года – каждое имеет свои особенности. Деревья сбрасывают листья, а на следующий год появляются новые. Это кажется банальным, и в детстве я воспринимала это как должное. Во многих частях света мы не чувствуем этого ритма природы. Здесь же зима – это настоящая зима. Холодная, с хрустящим снегом и такая живописная, прямо как в сказке. У нас в городке есть старый каток, который выглядит как рисунок на рождественской открытке.

Швейцария известна своими живописными ландшафтами, но есть в ней и другие отличительные черты, которые меня привлекают. Здесь мне нравится система управления: в Швейцарии закон есть закон. «Запрещается превышать скорость» означает именно это. Нарушишь закон и поедешь слишком быстро – у тебя отберут права. Правила здесь недвусмысленны: ты всегда знаешь, на чьей ты стороне. И кстати, в Швейцарии все пунктуальны, и это то, над чем мне пришлось поработать вначале. Когда я только переехала сюда и пришла на работу с модным нынче опозданием, меня отругали за это, сказав, что я не могу опаздывать только из-за того, что я знаменитость. Мне не нужно было повторять дважды.

В этой стране вежливость всегда на первом месте. В супермаркете, на заправке, повсюду, перед тем как начать любое дело, люди встречают друг друга вежливым «доброе утро» или «добрый день» – словами, которые помогают расположить к себе человека.

В Америке мы обычно всегда спешим, поэтому часто забываем про эти тонкости или просто не обращаем на них внимания словно это что-то малозначительное. Однажды, когда я услышала, что в дверь звонят, я крикнула Эрвину, не задумываясь: «Подойди к двери!» Он обиделся. Мне нужно было сказать: «Дорогой, пожалуйста, подойди к двери». Так я и сделала в следующий раз, когда зазвонили в дверь. Вежливость и учтивость в словах и действиях действительно улучшают качество жизни.

К счастью для меня, в Швейцарии есть давняя традиция с радушием принимать иностранцев. За эти годы у нас с Эрвином появилось много друзей в шато Алгонкин, которые не имеют никакого отношения к сфере шоу-бизнеса или любому другому аспекту нашей жизни. Главное, что в Швейцарии я всегда чувствовала себя комфортно.

К концу 90-х встал вопрос о том, чтобы перевезти в Европу мою семью, а именно: сыновей, маму и сестру, чтобы мы могли проводить больше времени вместе. Но воссоединение с родственниками не всегда так просто. Неважно, сколько тебе лет, какой у тебя жизненный опыт, насколько ты уверен и успешен, – какая-то часть нашей личности всегда переживает: «А что подумает мама?» Конечно, я могу сказать, что уже пережила то, что когда-то в детстве мама бросила меня и что меня нисколько не беспокоило, что она не признавала мой талант, когда я была с Айком, но все же ее безразличие сильно ранило. Впрочем это никак не повлияло на мои поступки по отношению к ней. Конечно, я знала, кем она была и какие у нее принципы. Всю жизнь я понимала, что она не любила меня так, как мать любит свое дитя.

Когда в нашей жизни появился Айк, для мамы он стал как солнце, луна и звезды. В ее понимании он был звездой, выдающейся личностью, сколько бы денег мы ни заработали вместе и какого бы успеха ни достигли вместе. Она просто не видела его недостатков, даже когда он плохо вел себя прямо у нее под носом. И, конечно же, она не думала, что во многом благодаря мне мы достигли успеха. По ее словам, я должна была быть благодарна, что нахожусь у Айка под крылом. Когда я попыталась сбежать, именно мама помогала ему найти меня. Она всегда была на его стороне. В конце концов, дом, в котором она жила, был у него в собственности – вот чем он заслужил ее доверие. Когда мы развелись, мама поддерживала отношения с Айком. Даже тогда она называла его своим зятем. Я не знаю всех подробностей, но знаю, что они продолжали общаться друг с другом.

Мама была заодно с Айком до тех пор, пока я не стала настолько успешной, что было просто невозможно этого не замечать. И тогда она перешла на сторону Тины Тернер, потому что больше всего на свете ей нравилось быть матерью знаменитости. Если мы ходили куда-то вместе, она всегда садилась за такой столик, откуда бы все видели, что она вместе с Тиной. Как бы мне хотелось, чтобы ту же самую любовь она проявляла к Анне Мэй.

Она была моей мамой, и у меня была возможность заботиться о ней, поэтому я так и делала. Спустя годы я перевезла ее из Сент-Луиса в Калифорнию, где купила ей дом. Ей он не понравился, и я купила другой, обставила его мебелью. Ей захотелось работать, поэтому я устроила ее в салон красоты, где она могла общаться с людьми. Я выслушивала ее бесконечные жалобы. Когда я приезжала к ней в Лос-Анджелес, я оттирала ее кухню, если там было грязно. Я ремонтировала все, что она успела поломать. А однажды она даже умудрилась вывести из строя всю сплит-систему в новом доме, который я только купила. Я привозила ее в свои дома в Англии, Франции и Швейцарии, чтобы показать ей свой мир, приглашала ее туда, где она может насладиться моим успехом.