После финального выступления я вернулась в отель. Я была очень спокойна. Я знала, что теперь все. На следующее утро я встала, и мы с Эрвином сели в самолет, так ни с кем и не попрощавшись, даже с Роджером. Там, в самолете, я сидела с чувством полного спокойствия. Я глубоко вздохнула и сказала себе: «Я не вернусь».

Позвольте мне правильно выразиться, потому что я не хочу, чтобы кто-то неправильно меня понял: после стольких лет тяжелой работы я была готова остановиться. Наступил момент сделать это, потому что мне хотелось, чтобы поклонники запомнили меня в лучшей форме. Не хотелось, чтобы через год или два они пришли на выступление и подумали: «Да… Раньше она могла лучше». У меня была гордость, и я всегда старалась делать все вовремя. Есть мудрая поговорка: «Уйти с вечеринки, пока она не закончилась». Я была готова попрощаться с песней «Proud Mary», была готова закинуть на верхнюю полку мои танцевальные туфли, была готова поехать домой.

[34]

Очень забавно, когда люди спрашивают меня: «Ну и что вы собираетесь делать теперь, ведь вы пенсионерка?» Дело в том, что я не собираюсь ничего делать. Я не должна и не планирую. Мне хотелось быть дома в окружении своих любимых вещей. Мне хотелось ходить в магазин за едой, прогуливаться с Эрвином, работать в своем саду, копаться в земле, наблюдать за сменой времен года на берегу озера, а больше всего мне хотелось покоя. Мне не нужна музыка, хотя время от времени появляются некоторые песни, которые вызывают у меня желание подпевать. Я расскажу вам, что мне теперь нравится. Пожалуй, совместная песенка «Something Just Like This» («doo-doo-doo, doo-doo-doo, doo-doo-doo, doo-doo-doo, doo-doo-doo, doo-doo-doo») групп The Chainsmokers и Goldplay. Как я люблю эту песню!

Теперь, после моего финального турне, я иногда вижу Мика на его выступлениях, и я чувствую, что в тот момент, когда я сказала, что ухожу на пенсию, он хотел упрекнуть меня. Помню, как единственный раз он промолчал, воздерживаясь от резкого ответа, когда я спросила его: «Мик, а ты когда-нибудь собираешься на пенсию?» Долгое время он молчал. Я догадывалась, что он хочет сказать «да». Но он бы никогда этого не сделал. У него были собственные представления на этот счет. Думаю, он продержится столько, сколько сможет. Пока у него будут силы ходить. И это замечательно. Ведь это Мик Джаггер из The Rolling Stones, и у него действительно все получится.

С самого начала мне понравилось на пенсии. Я чувствовала себя хорошо и, на мой взгляд, выглядела тоже совсем неплохо. И уж конечно, я не выглядела на свой возраст. Я не из тех, кто занимается спортом и делает физические упражнения. Мне удавалось поддерживать свою фигуру, работая и танцуя на сцене в течение многих лет. Я смело могу утверждать, что главная причина, по которой мне удавалось оставаться в хорошей физической форме, – это интенсивные тренировки на сцене на протяжении пятидесяти лет. А еще могу добавить, что я никогда не употребляла наркотики и за всю жизнь не выкурила ни одной сигареты. И это тоже мне помогает. Я стараюсь спать по восемь часов в день, когда возможно, и никогда резко не вскакиваю с кровати, если только у меня не назначена важная встреча. В эти дни я двигаюсь медленно. Люблю, когда все так приятно и… легко.

И все же мне пришлось что-то делать, так как в 2013 году редакция журнала Vogue в Германии попросила меня принять участие в фотосъемке для обложки журнала. Думаю, я могу смело заявить, что, будучи в таком возрасте (мне было семьдесят три года), я стала самой старой «девушкой» на обложке в истории Vogue. Я была не прочь побыть моделью в объективах фотографов Клаудии Кнопфель и Стефана Индлкофера. Положив руки на бедра, я позировала в своем синем платье от Armani и чувствовала, что буду хорошим примером для женщин всех возрастов. Когда я выступала, возраст не был для меня чем-то существенным – я даже не задумывалась об этом. Я была вне возраста. И теперь я чувствую то же самое по поводу своей жизни. Если вы заботитесь о себе как изнутри, так и снаружи, то излучаете красоту и счастье в любом возрасте. И количество лет, каким бы оно ни было, не имеет значения.

Но с «приходом» зрелости наступает время, когда нужно наводить порядок в своей жизни, расставлять все по местам. И я решила это сделать – во-первых, избавилась от ненужного. Я продала что-то из своих вещей, например дом на юге Франции. Пусть он и красивый, но теперь – это не то место, где я хотела бы жить, потому что я счастлива в Швейцарии. И еще я начала думать об Эрвине. Мы были вместе уже двадцать шесть лет, вместе во всех отношениях, за исключением юридической стороны. Он стал самым близким для меня человеком, и я подумала, что будет несправедливо если со мной вдруг что-то случится, а у него не будет никаких законных прав. Мы оба понимали, что пришло время для следующего шага.

Во время нашего незабываемого круиза по греческим островам в 2012 году я ответила согласием на предложение Эрвина. Я также взяла на себя обязательство сделать шаг к нашей совместной жизни в Швейцарии, подав заявление на гражданство. Не хочу, чтобы мое решение отказаться от американского паспорта произвело на вас неправильное впечатление. Я много думала об этом. Конечно, я никогда не откажусь от той части себя, которая родилась в Америке и чувствует себя американкой. Но все же моя жизнь изменилась, когда я влюбилась в Эрвина и стала жить в Европе. С каждым годом у меня остается все меньше и меньше причин возвращаться в Америку. Моя любимая сестра Эллин умерла в 2010 году. Что касается моих сыновей, то они уже взрослые и живут своей жизнью. Я всегда могу им позвонить или прилететь к ним в гости. У меня появился смысл стать гражданкой Швейцарии, той страны, в которой я живу (и жила на протяжении почти двух десятков лет) официально.

Пожалуй, скажу, что гораздо легче родиться гражданином страны, чем им стать. Мне нужно было сдать сложный тест. Настолько сложный, что даже пришлось нанимать учителя для занятий со мной. Помимо самого немецкого, нужно было выучить историю Швейцарии и немного верхненемецкий – самую сложную разновидность немецкого языка. А затем нужно было предстать перед комиссией, которая должна была оценить, соответствую ли я всем требованиям. Я спросила, может ли Эрвин сопровождать меня в этот знаменательный день, но мне сказали, что присутствовать должен только заявитель.

Я вошла в помещение и увидела перед собой семь судей. Я выступала перед миллионами людей и никогда не боялась, ни одной секунды, но, встав перед этой группой, я испытала такой страх… Надеясь немного разрядить напряженную обстановку, я тут же показала, что очень нервничаю. Никакой реакции. Затем я передала конфеты, купленные как раз для этого случая. Это была отчаянная попытка. Ну кто не любит конфеты? Особенно в Швейцарии. И все равно никакой реакции. Тогда я подумала: «Тина, здесь и конфеты не работают». Комиссия очень серьезно относилась к своей работе. Я была с ними один на один.