затраты на ее публикацию в 91-м выпуске «Анналов» и рассказал в предисловии о том, как она готовилась. Помимо того что мисс Кэннон четыре года «с неослабным энтузиазмом упорно трудилась» над пересмотром классификации спектров 222 000 звезд, она еще два года занималась составлением примечаний и другой подготовительной работой. Все это время у нее было не меньше пяти помощниц, хотя состав этой группы менялся. Пикеринг указал, что «девицы Грейс Брукс, Альта Карпентер, Флоренс Кушман, Эдит Джилл, Мейбл Джилл, Мариан Хоус, Ханна Локк, Джоан Макки, Луиза Уэллс и Марион Уайт» сверяли координаты и величину каждой звезды в каталоге, а также помогали с вычиткой сотен страниц таблиц и текста. Он подчеркивал эффективность их усилий и сотрудничества: «Минутная задержка в вычислениях каждого значения затормозила бы публикацию всего труда на срок, эквивалентный рабочему времени помощницы за два года».

К этому времени Пикеринг, любивший все подсчитывать, насчитал, что обсерватория удовлетворила 37 000 сторонних запросов на спектральную классификацию. С учетом частоты, с которой астрономы будут обращаться к печатному справочнику, он специально выбрал бумагу, которая «не обветшает со временем». Хотя специалисты уверяли его, что 60 % тряпичной полумассы более чем достаточно, он предпочел бумагу с содержанием 80 %, несмотря на лишние расходы. «Надеемся, что эти тома [за этим выпуском должно было последовать еще восемь] станут долговечным памятником как доктору Дрейперу, так и миссис Дрейпер».

Вкладыш иллюстрировал основные типы спектров, от B до M, с их отличительными характеристиками, однако Пикеринг в предисловии, а мисс Кэннон в послесловии выражали сожаление, что на репродукции отражается лишь малая часть фраунгоферовых линий, различимых на стеклянных негативах.

Для второго тома каталога (92-го выпуска «Анналов»), вышедшего в том же году, авторы выбрали для первой страницы студийный портрет Генри Дрейпера. На нем доктор заснят вполоборота с серьезным, но не суровым выражением лица, несколько выбившихся прядей волос торчат над ухом. Та же фотография послужила образцом для золотой медали имени Генри Дрейпера, присуждаемой Национальной академией наук.

На Рождество в 1918 году Пикеринг написал краткое предисловие для третьего тома каталога. «Мемориал Генри Дрейпера обязан своим существованием стойкой преданности миссис Дрейпер памяти ее мужа, – отмечал он. – Поэтому представляется весьма уместным поместить ее портрет на первую страницу этого, третьего тома величайшей работы из предпринятых в рамках Мемориала Генри Дрейпера». Миссис Дрейпер представлена в профиль, и кажется, будто она вот-вот позовет гостей на свой «академический» ужин. На ней платье с изысканными кружевами, рыжие волосы уложены крутыми локонами.

Еще задолго до окончания Первой мировой войны Пикеринг принялся агитировать за восстановление международных научных связей. В августе 1918 года он сказал Джорджу Эллери Хейлу: «Никакого обыденного наказания недостаточно для тех, кто повинен в зверствах, противоречащих законам государств и человечности, однако нам не следует игнорировать труд тех, кто, мирно работая в своих обсерваториях, прикладывает все силы к расширению наших познаний в эти ужасные времена». После Компьенского перемирия, заключенного в ноябре 1918 года, Пикеринг объявил, что готов написать давним друзьям в Германию сразу, как только возобновится почтовое сообщение. «Меня волнует, насколько пострадали европейские обсерватории, – написал он Элису Стрёмгрену в Копенгагенскую обсерваторию 7 января 1919 года, – и в каком состоянии они будут, когда наконец подпишут мирный договор». Его возмущала позиция ряда его коллег в США и Великобритании, предлагавших изгнать после войны из научных сообществ представителей вражеских и нейтральных стран. «Уверен, что многие астрономы согласятся со мной, – писал он Стрёмгрену, – в том, что нам следует прикладывать все силы к развитию нашей науки независимо от личных или национальных мотивов».

Но ближе к концу месяца здоровье Пикеринга пошатнулось. Работая в обсерватории, он внезапно ослабел и не смог без посторонней помощи преодолеть несколько ступеней вниз, до своей квартиры. Причиной его смерти 3 февраля была названа пневмония.

Эдвард Пикеринг пробыл в должности директора Гарвардской обсерватории 42 года, дольше, чем все его предшественники, вместе взятые. Скорбь по нему была всеобщей.

«Меня глубоко восхищали его великий талант, оригинальность воззрений, организаторские способности и неутомимая инициатива, – написал Джордж Эллери Хейл Солону Бейли 4 февраля. – Я также дорожил всем, что он сделал ради поощрения исследований и помощи астрономам повсюду. Значительный подъем обсерватории под его руководством и ее огромный вклад в развитие астрономии знаменуют, по всеобщему признанию, целую эпоху в истории науки». Хейл, который во время учебы в Массачусетском технологическом институте сотрудничал с Гарвардом на волонтерских началах, вспоминал о том, как Пикеринг показывал ему первые фотоснимки звездных спектров, сделанные Генри Дрейпером. «Но самое приятное из моих воспоминаний – это его сердечный интерес ко мне, безвестному любителю, когда я впервые явился в обсерваторию. Эту радость довелось испытать не только мне, так как круг любителей, с которыми он общался и которым помогал, был широк».

Бейли, как и Хейл, впервые оказался в обсерватории в качестве добровольца-любителя. Теперь он был исполняющим обязанности директора после кончины этого великого человека, и первым его делом стала подготовка некролога Пикерингу, опубликованного в Astrophysical Journal. «Он в равной мере очаровывал и мужчин, и женщин, – отмечал Бейли, подробно перечисляя вехи его славного жизненного пути. – Благородству его манер и речи удивлялись все, кто был знаком с ним близко. На всех, старых и молодых, знающих и умных либо невежественных и глупых, всех, кто так или иначе соприкасался с ним, ложился отблеск его личности».

Еще Бейли рассказывал об архиве стеклянных фотопластинок, которые собирались по всему свету от полюса до полюса и год за годом, как о хранилище духа Пикеринга: «Он все еще существует, его возможности никоим образом не исчерпаны, его ценность с годами во многих отношениях возрастает… Это обширное собрание астрофотографий… по-прежнему служит символом бессмертия научного труда профессора Пикеринга, более ценным и уникальным, чем просто слава».

Мисс Кэннон, непревзойденный мастер в жанре некролога, описывала в Popular Astronomy так восхищавшие всех качества директора: «Нам будет не хватать его сердечной теплоты, готовности всегда помочь молодым астрономам с выбиванием стипендии или с выбором направления исследований; его радушия – никто не принимал посетителей обсерватории так, как он; его личности с присущей ему способностью сопереживать и вдохновлять, чьи оптимизм и вера в человечество заставили нас поверить в себя и собственные способности».

Заканчивала мисс Кэннон так: «Радость причастности к тому, что он называл величайшей задачей, когда-либо встававшей перед человеком, – к исследованию звездной вселенной – никогда не покидала его, и даже во время своей последней болезни он говорил о новых идеях относительно работы… Он измерил свет звезд и впервые выстроил их в упорядоченную эволюционную последовательность. В наследство миру он оставил историю небес за последние 35 лет, запечатленную в гарвардском собрании фотоснимков».

Часть третья

В бездонной вышине

В звездах я видела возможность наблюдать явления за пределами Земли. Ничто в те времена не казалось невозможным; мы думали, что вот-вот узнаем все.

СЕСИЛИЯ ПЕЙН-ГАПОШКИНА (1900–1979),

ФИЛИПСОВСКИЙ АСТРОНОМ, ГАРВАРДСКАЯ ОБСЕРВАТОРИЯ

Есть два способа распространять свет: быть свечой и быть зеркалом, отражающим ее.

ЭДИТ УОРТОН (1862–1937),

АВТОР «ЭПОХИ НЕВИННОСТИ» И ДРУГИХ ИЗВЕСТНЫХ РОМАНОВ

Глава одиннадцатая

Шепли считает «килобарышнечасы»

Мэри Ванн, выпускница Корнеллского университета, первой получившая стипендию Пикеринга, посвятила свой 1917–1918 стипендиальный год анализу так называемых новых звезд, которые были обнаружены на гарвардских фотопластинках с 1887 года. Таких звезд было одиннадцать, и большая часть их никем прежде не наблюдалась и не фотографировалась ни в одной обсерватории. Теперь благодаря изобилию фотоснимков и завершенному мисс Ливитт Северному полярному ряду мисс Ванн располагала всем необходимым, чтобы измерить колебания величин новых во времени и вычертить кривую светимости для каждой из них. Незадолго до того, как она покинула обсерваторию, чтобы работать для фронта, 8 июня 1918 года, в созвездии Орла появилась очередная новая, на несколько недель затмившая другие звезды, кроме самых ярких. Достигнув величины –0,5, V603 Орла стала самой яркой новой со времен изобретения телескопа, а ее фотографическое исследование осталось на долю второй стипендиатки Пикеринга – Дороти Блок, окончившей в 1915 году Хантер-колледж в Нью-Йорке.

В отличие от стипендии Нантакетского общества Марии Митчелл, которая теперь была