– С удовольствием. Идем сейчас же. – Она сжала его ладонь.

– Салли? – фыркнул мужчина, а женщина захихикала. – Я всегда считал, что ваш отец выбрал вам дурацкое имя, с его-то положением…

– Но Салли? – Женщина снова хихикнула. – Дорогая, вы могли бы выбрать себе имя и получше.

Шафран в ответ лишь кисло улыбнулась и сжала пальцы так, что едва не перекрыла ток крови.

– Дорогая, – сказал Ли, прижимая ее к себе, – я понимаю, как ты рада встрече с друзьями, но мне просто необходимо, чтобы ты оказалась в моих объятиях. Немедленно.

Он не стал дожидаться ответа ни от нее, ни от присутствующих и выволок ее из игровой. Ли почти ожидал, что Шафран станет упираться, но она с готовностью пошла за ним в соседнюю комнату, где полно было других парочек с такой же неуверенной походкой, как и та, которую они только что оставили.

В этой комнате было слишком шумно и слишком рискованно заводить нужный Ли разговор со своей напарницей. Она держалась так скованно, что любой не сильно пьяный гость заподозрил бы неладное. Принимая во внимание то, что он только что узнал, им нужно как можно меньше выделяться среди подвыпивших гостей вечеринки. Ли шепнул ей на ухо что-то смешное, Шафран наконец удалось рассмеяться и расслабиться в его объятиях. Они потанцевали еще три танца, и Ли решил, что они уже достаточно долго разыгрывают веселье.

В углу комнаты он заметил Амелию с Эдвардсом и не спускал с них глаз, пока кружился в танце. Ли сделал вид, что торопится, и подвел к ним Шафран откланяться и пожелать спокойной ночи.

– Если увидите мисс Тэлбот, прошу, передайте ей мои сожаления, – соврал Ли. Он еле отделался от нее, когда она пыталась затащить его в библиотеку.

Эдвардс хмуро кивнул.

– Передам. Доктор Ли, прежде чем вы уйдете, не могли бы уделить мне пару минут?

Ли напомнил себе, что ему нужно быть оптимистом.

– Боюсь, что нет, старина. Надо кое-кого уложить спать в разумное время. – Он кивнул на Шафран.

– Ну разумеется, – проворчал Эдвардс. – Тогда я скоро нанесу вам визит. Очень рад был снова видеть вас и мисс Эверсби. Доброй ночи.

Ли порадовало, что Эдвардс не затянул их прощание. Ожидание отъезда выбило из колеи, а странное напряжение Шафран натянуло нервы еще больше.

Протискиваясь сквозь порочную толпу, Ли все время высматривал хозяина. Он обнаружил его в той странной маленькой компании, которая фигурировала в его расследовании, и вечер тут же превратился из безобидного приключения в катастрофу, которая способна разрушить жизнь. Одно дело – пойти потанцевать в «Голубой комнате», и совсем другое – публично быть связанным с Эдвардсом и остальными, давая лорду Вейлу карты в руки.

После духоты и вони сигаретного дыма, пота и сотен тяжелых ароматов парфюма ночной воздух показался блаженно сладким и прохладным. Ли не был большим любителем вышагивать взад-вперед, но в этот момент он чувствовал, что мог бы взять это за правило прямо здесь, на вымощенном плиткой крыльце, пока они ожидают кэб, которое вызвал им лакей.

«Не сейчас», – напомнил он себе. Он должен держать себя в руках.

Должно быть, Шафран заметила его бурлящую тревожную энергию, потому что слегка сжала его руку.

– Ну и дела! Даже не вспомню, когда в последний раз так прекрасно проводила время.

– Я тоже, – ответил он преувеличенно весело. Прочистив горло, Ли потянул ее за собой по гравийной дорожке. – Отличная вечеринка. Надеюсь, ты не возражаешь против столь позднего визита. У тебя, я знаю, есть еще невыполненные задания. – Этой нелепой фразой он пытался ей намекнуть, что за ними могут следить даже здесь.

– Конечно, нет, – с легкой улыбкой ответила она.

Ли немного успокоился. Шафран не теряла головы, даже когда ему казалось, что сам он может сорваться.

Только спустя несколько минут, когда они наконец забрались в кэб и он открыл окно, чтобы избавиться от вони паба, исходившей от водителя, Ли расслабился. Но все равно не до конца, не тогда, когда Шафран смотрела на него своими синими омутами глаз, светящимися ожиданием.

– Ну что? – спросила она, не дождавшись, когда он сам начнет рассказывать о том, что узнал.

Непривычная тяжесть давила на него, заставляя растирать напряженные мышцы шеи.

– Ну что, дружище, – произнес он, думая о том, как сильно напарница возненавидит его после того, что он собирается ей сказать. – Я завязываю. Я выхожу из дела.

Глава 16

После короткого заявления Ли Шафран не произнесла больше ни слова. Вместо того чтобы пытаться выяснить у него, что произошло на вечеринке у лорда Вейла, что заставило его сказать, что он умывает руки, Шафран отложила свои вопросы и зреющую обиду на потом и просто слушала, как он излагал детали своего разговора с Люси Тэлбот.

Их было не так уж много, что еще больше приводило ее в бешенство. Однако Шафран тщательно скрывала свое раздражение. Уже вечером, дома, ее так и подмывало пожаловаться Элизабет, но она поймала себя на мысли, что стесняется признаться перед подругой.

Как могла она так ошибиться в Ли? Неужели сглупила, когда просила его помочь и рассчитывала на его содействие в расследовании этого дела? Ведь именно это она и позволила себе: положиться на Ли. Теперь он выбил почву у нее из-под ног, и все, что у нее осталось – призрачная связь с одним из подозреваемых и заметки о цветах.

Она так и держала все это при себе и в субботу утром безуспешно пыталась отвлечься, помогая Элизабет убираться в квартире. Если честно, это стало еще одной ее ошибкой, на которую Элизабет не преминула ей указать – Шафран неправильно вытерла пыль с камина. Она так и не поняла, как правильно.

В конце концов Шафран решила заняться тем, чему посвящала крупицы своего свободного времени, что выпадали у нее, – принялась листать зачитанные до дыр путеводители по дикоросам. Она набрала их целую стопку в надежде идентифицировать странный голубой цветок в букете миссис Келлер. Шафран еще раз внимательно рассмотрела все букеты и их расшифровку, собрав воедино все, что теперь было известно о жертвах и смысле букетов, и поняла, что любовь Бриджет Уильямс к пению могла стать причиной того, что убийца включил туберозу, подразумевающую «сладкий голос» вдобавок к «опасным удовольствиям».

Ах, если бы только ей удалось так же легко расшифровать значение букета миссис Келлер. Посыл казался достаточно прозрачен – месть за позорный, бессердечный поступок – если бы не этот последний цветок. Однако Шафран не теряла надежды, что