зрение, сделаем новые глаза, это потребует от нас использования большого количества энергии. Тогда вам придется остаться у нас навсегда. Так как, таково наше правило: здорового человека мы не выпускаем из города, да и потраченную на вас энергию – нужно отработать. Но мы можем подарить вам специальный прибор. Вы будете носить его как очки. Пока он на вас надет, будете видеть, когда будете его снимать – зрение будет пропадать. Энергии на него нужно затратить не много, в пределах погрешности, мы можем позволить себе его подарить вам.

– Я выбираю прибор, – ответил я. – Очень хочется вернуться к себе домой. Хочу открыть там школу игре на гитаре, у нас там кроме меня играть ни кто не умеет. Думаю, смогу не плохо зарабатывать.

– Ждите, сейчас я вам выдам прибор. Но, хочу сразу предупредить: у вас будет ровно семь дней, начиная с сегодняшнего, чтобы покинуть город. Мы надеемся, что за это время вы передумаете и останетесь с нами. Тогда мы вернем вам зрение, и вы будете трудиться на фабрике. Если же в течение семи дней вы не покинете город и не выразите своего желания остаться с нами, мы предпримем меры: вы будете доставлены к нам полицией, зрение вам будет восстановлено, и вы принудительно будете оставлены в городе. Тогда вам придется работать на благо его и жителей.

– Я понял.

– Ждите!

Через пять минут, а может раньше мне вынесли прибор. Он оказался тем, что вы видите на моем лице: обычными очками. Но с помощью них я ВИЖУ!

Вы не представляете мои чувства, когда я впервые надел эти очки! Мозг заполнили краски, буйство цветов, которое поначалу он не идентифицировал. Секунда проходила за секундой. С каждым мгновением краски обретали смысл, превращались в образы, потом в предметы.

Первое что я увидел и осознал, был человек передо мной. Маг. Это был молодой человек высокого роста в безупречно белом костюме. Блондин. Голубые глаза. Правильное, симметричное лицо. Лицо человека, никогда не знавшего лишений, не знавшего зла, не знавшего предательства. Оно было так идеально, что хотелось бросить в него камнем, чтобы оно стало похоже на человеческое, чтобы оно обрело смысл и знания, которые приобретаются с опытом, чтобы оно познало боль, исказилось от ужаса…

Маг произнес небольшую речь, торжественно и пафосно:

– Вам даровано чудо Отца-Основателя! Берегите его и используйте только во благо себе и окружающим! Чудо подарит вам радость! Чудо подарит вам ощущение причастности к великому! Но если вы хотите примкнуть к великому – мы будем рады! Отец-Основатель будет рад! Народ нашего города будет рад! Хорошо подумайте, такой шанс дается один раз!

– Спасибо! – поблагодарил я искренне. – Я обязательно подумаю!

Маг ушел. Почему то мне показалось, что он был в полной уверенности, что я останусь в городе.

Я пробыл в городе ровно семь дней. Но этого оказалось мало. Потом я провел там еще неделю.

Первые семь дней – были днями открытиями. Я открывал для себя все новые и новые чудеса. Мне дали комнату в большом доме, он назывался общежитием. Сюда селили вновь прибывших. Их было мало, порядка десяти человек вместе со мной. К моему удивлению Петра здесь не оказалось. Я только потом узнал, что с ним случилось. А сейчас мне рассказывали и рассказывали разнообразные истории как вновь прибывшие в город, так и служащие общежития. По их словам жизнь в таком чудесном месте – что жизнь в раю. У тебя тут будет все. Ты не будешь знать боли и страдания. Одна просьба к магам и они заставят боль уйти, а про страдания забыть навсегда. Все твои невзгоды останутся за периметром города, у тебя всегда будет свой дом, вкусная еда, постоянная работа и большая зарплата, а если ты заведешь семью, у тебя будет еще куча привилегий, тебе сократят рабочий день, прибавят зарплату, будут давать еще более вкусную еду, включая деликатесы. А когда у тебя родится ребенок – ты сможешь претендовать на роль начальника. И тогда, у тебя будет вообще всё!!! Все твои желания сбудутся!

Я впал сначала в эйфорию. Я уже не был так уверен, что мне нужно возвращаться. Я уже хотел здесь остаться.

Но, потом я вышел в город, и мне удалось пообщаться с местными жителями, и все они, тихо, так чтобы было слышно лишь мне одному, шептали:

– Беги, беги отсюда! Не оглядываясь! И не возвращайся! НИКОГДА!

Я не понимал, почему они так говорят. Пока не встретился с извозчиком Уриме.

Мне дали немного денег на первые семь дней проживания в городе. Я нанял извозчика, чтобы он показал мне город. Мы разговорились. На улице он боялся говорить и пригласил меня на вечерний чай к нему домой.

В назначенный час я подошел к дому Уриме. Он провел меня в свою квартиру. Перед входом он жестом приказал мне остановиться. Зашел первым и убрал натянутую нить. Потом, прошел в квартиру также жестами приказывая мне молчать. Достал из вазы с цветами какое-то маленькое непонятное приспособление. Потом такое же из-под дивана, потом из-за картины на стене, потом вышел в кухню и принес еще три таких же. Он налил в стакан воды и бросил шесть приспособлений в воду. Затем облегченно вздохнул.

– Это микрофоны. За нами за всеми следят. Они создали специальные машины, которые называют компьютерами. Если компьютеры заметят, что я говорю то, что не положено говорить доброму горожанину, меня переработают. Убьют иными словами. Я хочу рассказать тебе правду. Я хочу помочь тебе. Сам я уже не спасусь, но буду горд собой, если мне удастся спасти тебя. Хотя бы одного человека, из лап этих зверей. В воде микрофоны не работают, потом я верну их на место, они высохнут и заработают. Маги, возможно, ничего не заподозрят. Если заподозрят, придут ставить новый микрофон. Я использую растяжку из нитки. Если кто-то кроме меня откроет дверь – нитка порвется. Тогда я ищу новые микрофоны. И так по кругу, они ставят, я ищу. Хоть какое-то развлечение.

То, что он рассказал, повергло меня в шок. Я отказывался ему верить поначалу. И тогда он предложил мне проверить то, что он говорил. Он сказал, что есть способ остаться здесь еще на семь дней. Нужно попросить старую лошадь из конюшни. Маги с радостью тебе ее отдадут, говорил он, но попросят семь дней отработать на фабрике. За семь дней, в их понимании, ты сможешь дать городу больше энергии, чем может дать тело старой лошади, уже приговоренной к