этом довольно уязвимым. Мало охотников этот дар развивать. Но любой может научиться помогать себе. Я хочу, чтобы вы расселись по залу и сосредоточились на своей оболочке, почувствовали её излучение. Это первый шаг. А дальше мы с вами будем наблюдать, как оболочка реагирует на травму.

Мы подчинились и заняли места в аудитории.

— Пожалуй, начнём с Тимеи. На её примере я буду объяснять, что происходит. Руку, — Тимея неохотно протянула кисть, которую тут же взяли в плен сильные ладони преподавательницы. — Смотрите очень внимательно. Постарайтесь рассмотреть её оболочку.

Я до боли в глазах всматривалась в приятельницу, но пока ничего не видела, только почувствовала резкий запах спирта от обработанной руки и лезвия в руках целительницы.

— Полегче! — недовольно воскликнула Тимея, когда Надежда прочертила небольшую царапину.

— Кто видел колебания оболочки? — обернулась к нам Надежда. Ответом ей была тишина. — Хорошо, на себе это всегда проще видеть, а у нас только первое занятие. Теперь, Тимея, восстанавливай контур.

Мы сгрудились вокруг приятельницы, которая, поморщившись, сосредоточилась взглядом на порезе. Кровь перестала идти почти мгновенно, а дальше ранка обросла корочкой и стала напоминать двух-трёхдневную, а никак не ту, что кровила только минуту назад.

— У меня с целительством всегда были проблемы, — прокомментировала Тимея. — Больше ничего не смогу.

— Да уж вижу я по твоему фингалу, что у тебя проблемы с целительством. Молодёжь, смотрите. Целитель может помочь только либо бессознательным, либо согласным на это колдунам и колдуньям. Иначе будет конфликт сил, а причинять пользу таким образом не советую, — усмехнулась Надежда. — Смотрите, вот так я направляю энергию, подпитывая оболочку Тимеи.

И действительно, после этих слов вокруг приятельницы ненадолго появилось лёгкое, едва уловимое сияние. Болячка тем временем словно сжалась, стянулась, почернела, а затем растрескалась, обнажая зажившую нежную кожу. Выглядело это не как чудо исцеления, когда на теле за мгновение не остаётся ни следа от вражеских пуль, а как обычный заживший порез. Даже кожа вокруг шелушилась, и, судя по тому, как начала тереть это место Тимея, чесалась.

Дальше преподавательница коснулась налитого сине-зелёного синяка под серым глазом брюнетки, и он начал бледнеть на глазах. Вокруг Тимеи на мгновения возникло уже знакомое свечение, а потом кожа под глазом стала желтоватой.

— Извините, можно вопрос? — подняла я руку, и, дождавшись кивка, продолжила: — Помогать может любая ведьма вне зависимости от уровня?

— Да, но чем выше уровень пациента, тем сильнее собственные способности к регенерации, а чем выше уровень целителя, тем больше сил он может вложить в лечение.

— А можно ли помогать другим видам? Людям, оборотням? — заинтересовалась я, а преподавательница с любопытством посмотрела на меня поверх очков.

— Первый раз кого-то волнуют другие виды, — начала она объяснение, которое тут же прервал Блевот.

— А она псовая подстилка, наверное, переживает, как получше перед ним выслужиться, — ядовито вставил он.

— Влевод Арский? — вопросительно посмотрела на него Надежда, и он гордо кивнул. — Ещё раз посмеете меня перебить, и я отстраню вас от занятий и не дам допуска к экзамену. Будете тут учиться до морковкина заговенья. Это понятно? Что же касается того, с кем ведьме спать — это только дело ведьмы, а уж никак не ваше. Так что ревнуйте молча, — она перевела взгляд обратно на меня. — Вы Лейла Адбуллина?

— Лейла Абдуллина, — обречённо ответила я, ожидая очередных нападок.

— Отвечая на ваш вопрос, скажу, что людей лечить мы не можем, но можем помочь их организму в борьбе с болезнью. У каждого человека есть своя энергетическая оболочка, только она гораздо слабее нашей, да и управлять ею человек не в состоянии. Но и её можно поддержать, влить сил. Дальше нужно полагаться на другие умения, поэтому целитель — это в первую очередь врач. Если бы вы получили серьёзную травму, то я бы сначала вас прооперировала вполне традиционным способом и только потом применила бы ворожбу. То же касается и боевых ранений, и ожогов. Исключение составляют различные инфекции и вирусы, тут сразу лучше поворожить, чтобы помочь организму. Но ведьмы с ведьмаками и сами почти не болеют, даже бессознательно мы защищаемся с помощью энергетической оболочки. Поэтому здесь мы преподаём целительство только как курс базовой помощи себе. Настоящие целители учатся в медвузе, как и все другие врачи, без этого никуда, тем более что люди постоянно изобретают как новые инструменты и техники, так и эффективные лекарства. Глупо было бы оставлять их без внимания.

— А оборотней лечить можно? — всё-таки настояла я, пусть мне это ещё аукнется.

— У оборотней и так бешеная регенерация, чего их лечить? Я как-то видела, как один отрастил себе руку за несколько часов. Похудел, за один присест сожрал ведро мяса, но отрастил. Поэтому помощь им не требуется. Кроме того, большинство оборотней будут враждебны к вашей силе, но в теории бессознательного оборотня можно поддержать своей ворожбой. Если он её примет, — пожала плечами Надежда.

— Можно, я буду следующей? — смущённо спросила я.

— Конечно, даже нужно! — улыбнулась преподавательница, взяла другое лезвие, обработала и протянула мне крепкую ладонь.

Я сосредоточилась на своей оболочке и действительно увидела маленький взволнованный вихрь, который возник на месте пореза. Кажется, энергия даже рассеивалась вокруг.

— Я вижу, как теряю силу, — завороженно прошептала я.

— Прекрасно! Теперь закрывай оболочку, а затем желай, чтобы ранка затянулась.

Повинуясь указаниям, я с удивлением и радостью наблюдала, как быстро запекается корочкой кровоточащий порез.

— А дальше?

— Сосредоточься на желании исцелиться.

Однако этого не получилось. То ли ослабленность сказалась, то ли мало было опыта, но заживать ранка отказывалась наотрез. В отличие от Тимеи, мне целительница помогать не стала. Надеюсь, что она планирует не лечить всех, а не только для меня сделала обидное исключение. Ведь она стала первой, кто пресёк травлю и издёвки на уроке.

Дальше Надежда проделала с остальными тот же манёвр, но лечить больше никого не стала. С каждым разом я всё внимательнее следила, стараясь нащупать оболочку взглядом, но раз за разом терпела неудачу.

— Молодёжь, все свободны, Лейла, останься, — когда все вышли, она посмотрела на меня поверх толстых очков и спросила: — Это правда? Про тебя и оборотня?

— Для вас это имеет значение? — тихо переспросила я.

— Ты права, не имеет, — задумчиво постучала целительница пальцами по столу. — Позволь мне рассказать тебе две истории. Как видишь, ведьма я уже немолодая, доживаю второй век, многое, конечно, видела. И так уж вышло, что по долгу службы роды принимаю довольно часто. Обычно для ведьмы в этом сложного нет, нам роды даются легче, чем человеческим женщинам. Покрепче мы, да и рядом всегда есть кто-то, кто подпитает: мама, сестра, бабушка, старшая дочь… Но только один раз принимала я роды у ведьмы, когда рядом был отец ребёнка. И был это оборотень. Эта пара живёт не в России, но, даже с учётом этого, я поклялась никогда не рассказывать ни их имён, ни подробностей. Знаешь, сначала я ту ведьму пожалела. Одна, без своих, отлучённая от рода, мне она казалась жертвой, похищенной, украденной. Но, проведя рядом с ними несколько часов, я изменила мнение. Никогда ни до, ни после я не видела, чтобы кто-то проявил столько любви к рожающей ведьме и своему малышу. Тот оборотень, конечно, жутко мешал мне работать, метался из угла в угол, даже пришлось на него прикрикнуть. Ни разу ни один ведьмак не создал мне столько неудобств. Потому что ни разу ни один ведьмак не ждал и не любил своего нерождённого ребёнка так, как оборотень.

— Зачем вы мне это рассказываете? — посмотрела я ей в глаза.

— Наверное, потому, что никто из своих, кому я хотела бы это рассказать, не стал бы меня слушать. А я, уходя от той пары, никак не могла перестать завидовать. Чисто по-бабьи завидовать, потому что мои дети никогда никому, кроме меня, не были нужны по-настоящему. Я принимала их второго ребёнка много лет спустя. И теперь мне мешали уже два оборотня. Я на них, конечно, тоже прикрикнула. А когда ещё можно безнаказанно на оборотня голос повысить? — усмехнулась она.

— А вторая история?

— А вторая история грустная. Авария произошла, машина загорелась, это на трассе было, я остановилась помочь,