Он взглянул на телефонный аппарат. Уже вечер. Восемь часов.Наверно, сегодня у Наили тоже соберутся люди. Нужно обязательно ей позвонить.Дронго взял телефон, набирая знакомый номер. И услышал голос Галии.

– Я вас слушаю.

– Как ваша дочь?

– Ей лучше. Отец обещал уехать вместе с ней куда-то вЕвропу. Есть такой санаторий – он хочет забрать ее с собой, чтобы она тамполечилась, отдохнула. Я не возражаю.

Дронго молчал.

– Хотите сказать, что нужно было раньше не возражать? –горько спросила Галия.

– Нет, не хочу. Каждый живет своей жизнью. Вы ничего неговорили про вчерашнюю пропажу?

– Говорила. Николай Гаврилович сказал мне, что вы ему ужесообщили. Только с ним. И больше ни с кем. Я даже сыну ничего не сказала. И темболее Наиле.

– Это правильно, – одобрил он, – мы были сегодня впрокуратуре вместе с Риммой. Она посмотрела пленку, на которой виднанеизвестная женщина, уходившая через главный вход. И ее обувь на ногах. Тамдругая пара от Гуччи. Не ваша.

– Откуда она знает, какая была у меня? – насторожиласьГалия.

—Как это откуда? – не понял Дронго. – Вы же ейсами показывали свою обувь?

– Ничего я ей не показывала, – уверенно ответилаГалия, – она никогда в жизни не видела моей пары. Я ее надевала только двараза и без Риммы.

– Вы в этом уверены?

– Конечно. Это была моя обувь. И она не могла ее видеть. Еепривезла мне из Италии Наиля. Значит, теперь ясно, что именно Римма украла моюобувь. Но зачем? Я не понимаю.

Дронго растерялся. Тогда получается, что его простообманули. Провели, как мальчишку.

– Я ей сейчас позвоню, – сердито произнеслаГалия, – что она себе позволяет? Как я могла ей показать эту обувь?

– Но она очень уверенно заявила, что помнит вашу обувь. Слоготипами.

– Это моя старая пара обуви, – смущенно ответилаГалия, – ей уже три года. Она все напутала. А та пара, которую мысмотрели, была совсем новой. Она все перепутала.

– В любом случае мне нужно с ней увидеться, – решилДронго, – и еще один вопрос. Вы сказали, что супруга вашего брата не вышлазамуж за известного хоккеиста, когда узнала о нем какие-то неприятныеподробности. Вы не знаете, каким образом и какие подробности?

– Какие могут быть подробности из личной жизничемпионов? – ответила Галия. – Хотя тогда уже наши хоккеисты не становилисьчемпионами мира. Но все равно он был очень известным спортсменом, и женщинывешались ему на шею. Мать Светланы об этом узнала и решила с ним разорвать. Ядаже больше скажу. Светлана тогда тяжело заболела. Попала в больницу. У нее былтяжелый нервный срыв. Она уже успела привязаться к этому хоккеисту. Мне дажестыдно об этом говорить. Мой брат обещал его найти и проучить. В общем, разрывбыл очень тяжелым.

– А Светлана видела обувь, которую вы покупали? Я имею ввиду новую пару?

– Видела. Мы вместе с ней были на каком-то дипломатическомприеме. Кажется, в Посольстве Мексики. Нас тоже пригласили. А Риммы не было,она тогда улетала в Берлин. Я точно помню, что мы были вместе со Светланой иона сказала, что мне очень идет эта обувь. Как раз к моему платью. Нас ещефотографировал какой-то известный фотограф. Такие карточки получились – простозамечательные. Только не думайте, что она их у меня украла. Светлана – женапосла, а он очень обеспеченный человек. И если она захочет, он купит ейнесколько пар такой обуви.

– У вас есть мобильный телефон Риммы?

– Конечно.

– А Светланы?

– Тоже есть. Я вам сейчас продиктую.

Она продиктовала оба номера.

– Вы не расскажете им о нашем разговоре?

– Конечно, нет. Я хочу еще раз увидеть Римму, чтобыобъяснить ей, в чем именно она ошибалась.

– Только не от моего имени. Она обидится, решит, что яименно ее подозреваю.

– Ни в коем случае. Я вас понимаю.

Он перезвонил Римме.

– Нам нужно срочно с вами увидеться, – сказал он ейвместо приветствия.

– Спасибо за обед, – рассмеялась Римма, – междупрочим, в прокуратуре меня продержали еще четыре часа. И я думаю, что вы мнедолжны еще один обед. Это было ужасно нудно и глупо. А потом я попросилаСветлану за мной приехать и все ей рассказала. Мы сегодня вечером едем вместе сней в один клуб. Она как раз сейчас должна приехать ко мне.

– Где вы находитесь?

– У себя в галерее. Я уже отпустила сотрудников. У нас черездва дня открытие экспозиции.

– Поздравляю. Я могу прямо сейчас приехать?

– Конечно. Но времени у нас будет немного. Надеюсь, выпонимаете, что эти истории с разными башмаками вызывают у меня нервный тик. Илинервный смех. Светлана считает, что мы все немного чокнулись. Нужно былослышать, как она смеялась над этой глупой историей.

– Я сейчас приеду, – упрямо повторил Дронго, –никуда не уходите и ждите меня.

– Хорошо, – ответила Римма, – только неопаздывайте, иначе мы уйдем.

Он бросился одеваться. Сегодня нужно разобраться со всеми.Он быстро застегивал рубашку, завязывал галстук. Через несколько минут он ужевыбежал на улицу. Вызывать машину не было времени, и он поднял руку, голосуяпрямо на улице. Владелец первого автомобиля отказался вести его в Сокольники,водитель второго согласился. Дронго никогда не подгонял водителей, понимая, чтонельзя отвлекать или торопить человека, сидевшего за рулем, но на этот раз онвсе время демонстративно смотрел на часы. Через двадцать пять минут они были наместе – поздним вечером по городу еще можно было проехать, не рискуя попасть вавтомобильные пробки.

Он расплатился, выскочил из салона машины, подбегая к дверямгалереи. Он уже собирался постучать, чтобы ему открыли двери, но они оказалисьоткрыты. Это его несколько смутило. Он помнил, что охранник вчера, уходя,объявил, что закрывает двери, было уже поздно.

Дронго оглянулся – на улице никого не было. На всякий случайон запомнил номер машины, на которой приехал. Он медленно двинулся по коридору.Его поразила царившая в галерее тишина. Пройдя по длинному коридору, он подошелк кабинету Риммы. Еще раз оглянулся. Никого не было. Дронго осторожно постучал.Тишина. Он постучал сильнее во второй раз. Опять тишина. Ему не нравилась этатишина. Он постучал в третий раз и открыл дверь.

На полу лежала женщина. Она лежала к нему спиной, но онсразу понял по неестественно вытянутой руке, что она мертва. Дронго замер, нерешаясь сделать следующий шаг. Кто-то вошел сюда в кабинет и убил Римму. Кровинигде не было. Она уже успела переодеться. На ней были джинсы и короткаякуртка. Волосы собраны под какую-то кокетливую шапочку. Он тяжело вздохнул.Значит, он опоздал. Он вдруг увидел, что фотография Константина Скляренко лежитна полу, разорванная пополам.