тут-то мы и отщипнем от него заводы. «Горлесмаш», «Гидропривод»… Всё, что он согласится отдать. А согласится он на многое. Беркутов молод, напугать его не проблема.

Дарико не верит своим ушам. Что за грязь она слушает? В чем ее хотят заставить участвовать? Это же позор! После него ей останется только броситься в окно.

— Дядя, но Арсения нельзя обвинить в таком ужасном деле! — барышня всё же не может молчать. Чувство справедливости рвется на волю.

— Что мне мешает? — фыркает Петрес.

«Неужели он, правда, не понимает? — в ужасе думает девушка. — Или…или, может, считает меня замаранной?»

Ей становится горько, обидно и больно. Среди каких змей она выросла?

— Дядя, но я чиста! — не выдержав, вскрикивает Дарико. Ее щеки багровеют от стыда за произнесенные слова, но остановиться она не имеет права. — Арсений меня ни трогал! И никто никогда не трогал, — тихо заканчивает она, отвернувшись.

Петрес лишь отмахивается от племянницы.

— Это поправимо, да и неважно, — глава окидывается в кресле. — Больше к Беркутову ты не вернешься, завтра же мы вызовем его к себе. Дарико, ты поняла, что должна сказать?

Грузинка хлопает ртом, не в силах ответить.

— Отец! — Амиран вскакивает и встает у окна с видом на арену. — Беркутов — упрямый осел. Его нельзя вразумить. Даже если он согласится с твоими доводами. — Дарико хлопает глазами. Какой необычный синоним для слова «шантаж», — дальше мы из-за него хлебнем прокисшего кумыса. Каждый раз Беркутов будет упрямиться и вставать против твоего слова.

— Беркутов точно возьмет замуж Дарико, — заявляет Петрес. — Точно откупится своими заводами. Здесь без вариантов. А дальше мы его либо приручим, либо устраним, как порченого ягненка.

Барышня вздрагивает. Устранят Сеню! Ну уж нет! Сеня никогда не подстелится ни под дядю, ни под кого другого, а значит, Дарико не допустит его смерти. Да и обвинения в позоре тоже.

Что же остается? Дарико сглатывает ком в горле. Лишь смириться с тем, что сейчас ей сделают очень больно. Боль — пустяки, это будет праведное мучение. Зато она не предаст Сеню. Дарико решительно встает со стула.

— Дядя, я….

— Смотрите! — вскрикивает Кармаз.

Вся арена внизу вспыхивает синим светом. Росчерки молний, разрывают само пространство. Оглушительный грохот грома сотрясает весь стадион. Как будто сами небеса обрушились в чашу стадиона, проломив потолки.

Трибуны кричат в ужасе и экстазе. Толпы людей тонут в сине-белом сиянии. На миг и Дарико жмурится: слишком ярко полыхнули нежданные зарницы.

— Сильный джигит! — восхищенно вскрикивает Петрес, вцепившись в оба подлокотника. — Очень сильный! Кто это был? Он победил?

Синие молнии пляшут по арене, раскрашивая взорванную крошку стеклянных барьеров в голубые оттенки. Разглядеть что-либо в заполненном светом октагоне невозможно.

— По-моему, Гай Фокс, — подслеповато щурясь, говорит один из дворян. — После такого треска вряд ли его противник уцелел…

Он не договаривает. Сверкают новые зарницы — на этот раз огненно-красные. Ярким пламенем вспыхивает арена. Всего миг ревущего пожара, и синие молнии одна за другой гаснут, словно сожранные огнем. Люди — здесь, в вип-ложе, и там, на трибунах, — ошеломленно переглядываются. Внизу зрители молчат. Размалеванные девушки и подвыпившие мужчины завороженно смотрят то на октагон, то на огромный монитор. В сиянии горящего октагона ничего не видно, но все смотрят. Они словно стали свидетелями битвы как минимум Полковоев стилей Перуна и Ярилы.

— Лунный плясун тоже не прост, — бормочет всё тот же дворяинин.

На арене творится нечто необъяснимое. Смутные стройные тени дерутся на фоне пожаров и вспышек молний.

Беридзе горячо обсуждают поединок. Лишь Дарико совсем не беспокоит творящееся в октагоне. Да, бой потрясает грандиозностью, но девушку волнует совсем другое. Взгляд ее бегает по сжавшимся на трибунах зрителям.

«Как хорошо, что Сеня не в этом аду, а среди зрителей. Хоть раз он сражается не в первых рядах».

Амирана тоже мало волнует финал турнира. Он продолжает пилить сестру яростным взглядом. Петрес будто этого не замечает.

— Оба джигиты хороши! — глава просто в восторге. — Кармаз, веди ко мне!

— Кого именно, батоно Петрес? — спрашивает дворянин, поднимаясь. — Лунного плясуна или Гая Фокса?

— Обоих, — Петрес водит рукой в воздухе. — Это же настоящие самородки! Боги благоволят Беридзе! Возможно, сегодня мы усилим нашу дружину.

***

За две минуты до сверкания молний.

Пару раз мне почти удается отправить Ричарда в нокаут. Но он ведь болотопосовский демоник с регенькой и животной живучестью.

Спустя пять минут после начала боя попадаю кулаком в висок. Удар потрясает британца. У Ричарда заметно отказывают ноги, ситуация близка к выигрышной. Но принц собирается и завязывает меня в клинч, душа руками и хвостом.

Ухх…паршиво. В глазах темнеет. Ребра трещат. Противопоставить силище Гончей я могу лишь свою голову. Что и делаю — да, хреначу лбом по белой маске. Прямо по зубам. Еще и добавляю Огненный кулак. Хотя, тут правильнее называть Огненный лоб. Каждый Беркутов должен добавить что-то свое стиль Ярилы-Царя. Так вот он мой первый вклад. Горящий лобешник.

Конечно, ментальная защита гасит основной урон, и зубы Ричарда не высыпаются из-под маски. Но британец выдает сдавленный стон. Хватка ослабевает, и я, откинув голову назад, снова бью. Ричард охает и отпускает меня. Теперь я сам хватаю Ричарда, и выдаю ему пламенную двойку. Принц настолько теряется, что успеваю провести классическую связку. Еще и одариваю Взрывом танцующего пламени. Огненная плеть бьет принца, и его отшвыривает на канвас.

Ричард тут же вскакивает. От принца веет злобой и бешенством. А еще Яка, много Яки. Мне приходится даже надавить волей, а то сердцебиение что-то участилось. Прокачался принц с последней нашей встречи. Лучше владеет фракталами, лучше поставлены удары. Теперь он хотя бы поворачивает корпусом при боковых атаках, а то раньше всё полагался на силушку Гончей, привык в своей Британии колотить слабаков, видно. Так что Ричард учится постепенно. Только вот мой магнетизим по-прежнему его доканывает. Не умеет принц себя контролировать, ох не умеет. Даже сейчас его тело говорит само за себя. Кулаки сжаты до побеления костяшек. Маска подрагивает от шумного дыхания.

— Успокойся, британец, — фыркаю. — Я же не ведусь на твои фокусы. Так чего сам бесишься?

Ричард с ревом бросается на меня. Апперкот, взмах хвоста. Я уворачиваюсь от ударов, но хвост всё же задевает за плечо. Вроде бы легкое касание, но меня отшвыривает аж до противоположно барьера. Но успеваю провернуть в воздухе кульбит и приземлиться на ноги. Вытянув руки в стороны, балансирую как гимнаст.

— Сука! — орет Ричард. — Да когда же ты кончишься!

Представляю, как утонченное лицо принца искажено от гнева. Он резко дергает головой по сторонам, видимо,