Все это время она не только восхищалась представлением, но и наблюдала за зрителями. Мигнув и чуть склонив голову, она показала Эдуарду Кузьмичу, что первый акт прошел блестяще. Если бы сейчас у Вероники появилась возможность ответить на давешний вопрос Кощина «Ты знаешь, кто убийца?», она не стала бы увиливать. Диктофон, как лакмусовая бумажка, послужил отличным индикатором: на лицах зрителей проявлялась практически идентичная реакция — непонимание, потом изумление, чуть позже облегчение и надежда. И лишь один человек окаменел, а после, пожалуй, машинально сделал шаг назад, к выходу из гостиной.

Но все-таки заставил себя остаться и дождаться активации диктофона. Недюжинная сила воли.

Но впрочем, только такой человек и мог провернуть всю эту комбинацию. Предполагалось, что бескровную, практически невинную, но из-за погодного катаклизма, которого не предусмотреть, все пошло наперекосяк. А уже дальше — понеслось. Как снежный ком с горы, набирая устрашающую массу и чертову скорость.

В гостиную вернулась Эка. Эдуард Кузьмич приступил к подготовке второго акта Марлезонского балета, где предполагалось (под бравурную музыку) выставить из дома под дождь максимально возможное число народа — браво мигать фонариками с берега. Убийцу следовало подвести к ловушке бережно, под локотки, в опустевшем доме, чтобы он не занервничал и не отказался от приманки. Пусть думает: момент такой удобный, нельзя его профукать! Пусть достает из тайника ключи от кабинета и отправляется за диктофоном. Хитроумный Эдуард Кузьмич на этот случай предусмотрел даже такой поворот — единственную улику убийца уничтожил и потому отважится пробираться за предательским диктофоном через балконное окно. Но это не суть важно, фотоловушки зафиксируют проникновение хоть через дырку с чердака.

Короче говоря, великий комбинатор из приснопамятного ЦК предусмотрел любой возможный поворот. Но только не тот, что в дверь его дома громко постучит цивилизация. В лице оператора сотовой связи. Часов пятнадцать эта грешная связь отсутствовала, возобновилась, естественно, в самый неподходящий момент, когда дед Кощей благословлял орлов, собравшихся героически помокнуть на продуваемом берегу:

— Ну братцы, с Богом, — рокотал проникновенно. — По берегу лучше рассредоточиться, чтоб охватить больший радиус обзора…

В карманах героических орлов и им сочувствующих дружно забренчали-запиликали мобильные телефоны, оповещавшие о приходе многочисленных накопленных посланий. О подвигах и дедушке, толкавшем речь, все, разумеется, мгновенно позабыли. Ангелина Сергеевна и Камран рванули к коридору. Первая за оставленным в комнате телефоном, второй к начальству, с докладом и приятной вестью.

Остальной народ рассредоточился фиг поймешь куда. Вероника, признаться, и сама отреагировала на возобновление связи с присущей современному человеку логикой: немедленно проверить все-все-все, что поступило! Вдруг Третья мировая наступила и лучшая подруга потеряла бусы, а ты тут, в глуши, в тмутаракани, прозевала важные события!

Все полетело к свинской бабушке, короче говоря. Опомнилась Вероника, лишь услышав глубокомысленное цэковское «кхм». Оторвала взгляд от смартфона, виновато поглядела на негодующего Эдуарда Кузьмича, обвела взором почти опустевшую гостиную… Кроме деда и внучки Кощиных, заметила лишь выпуклость на плотных шторах: судя по ботинкам и стоящему на подоконнике бокалу, за гардиной скрывался Михаил Федорович. Бокал, кстати, подсвечивала праздничная иллюминация — помимо связи в поместье появилось и электричество. При любых других обстоятельствах дед Кощин уже просил бы ликующий народ доставать новогодние петарды и открывать шампанское на радостях. Но нынче праздник получился кислым. Все рассосались в неизвестных направлениях, Кощей Бессменный грозно пучил глаза на провинившуюся с телефоном повариху. Его «горе луковое», нетерпеливо притопывая ножкой, удержалось от желания проверить сообщения, а бестолковая ворожея «с браздами» проворонила исчезновение убийцы! Или… Эдуард Кузьмич красноречиво поглядел на выпуклость в гардинах.

Вероника помотала головой, дескать, Троепольский ни при чем, его она не подозревает. Кощин с видимым облегчением кивнул. Очевидно, ему бы очень не хотелось, чтобы убийцей оказался его близкий друг. Вероника, закусив губу, спросила взглядом, что ей делать. Но вместо Кощина ей ответил появившийся в гостиной егерь.

— Полицию надо вызывать, — сказал Кныш. Хмуро поглядел на хозяина дома и девушек. — Вы это уже сделали?

— Я позвоню! — опережая Эдуарда Кузьмича, воскликнула Вероника. — Можно?

— Звони, девочка, — чуть слышно произнес Кощин и обратился к бледному, осунувшемуся Кнышу: — Садись, Денис. Поговорим, помянем… Эка, принеси-ка нам рюмки. И водку.

Вероника боком выскользнула из гостиной и, непонятно почему, помчалась не к своей комнате, а на первый этаж, к бальному залу. Вероятно, в ее голове накрепко засел разработанный план Кузьмича — необходимо полностью освободить убийце дорогу к кабинету. Или пустующее правое крыло ей показалось наиболее подходящим местом для разговора с майором ФСБ. Как бы там ни было, но дозвонилась до Красильникова она, пробегая мимо полотна предположительного Айвазовского.

Куратор ответил после первого гудка:

— Да, Вероника! Здравствуй! Слушаю!

— Кирилл Андреевич, у нас здесь убийство! — забыв поздороваться, выпалила Ника. — Даже два! Вы не могли бы приехать?! Или кого-то направить…

— Убийство? — перебил майор. — Ты как?! В порядке?

— Да! Мы тут сидели без электричества, без связи…

Вероника, скользя между колоннами, стремительно повествовала о событиях в имении. Она уже давно отрепетировала свой доклад, который, не исключено, пришлось бы набирать в письменной форме — кратко, доходчиво и только факты. А потому она не сбилась и довела рассказ до точки уже над телом бедолаги Зайцева. Совсем не испугалась в этот раз, так как на том конце невидимого провода ее — ухо в ухо — поддерживал отличный мужик, профессионал и дока, Кирилл Андреевич Красильников. А поскольку события постоянно менялись и находились в развитии, доклад агент-кулинар закончила словами:

— Я знаю, кто убийца, Кирилл Андреевич. — Она назвала имя.

— Уверена? — после небольшой паузы поинтересовался фээсбэшник.

— Да. Процентов на девяносто девять. Сейчас мы работаем над доказательствами…

— Кто это — мы?! — оборвал докладчицу майор. Собрался добавить еще каких-то грозностей, но его в свою очередь перебила Вероника:

— Мы — это Эдуард Кузьмич Кощин, его внучка Эка и я.

— Эка, твою мать, — выругался Красильников, прицепившись к странному имени. — Сидите там спокойно, Окунев к вам уже выехал!

— Давно?

— Часа три назад. Недавно отзвонился и сказал, что к вам хрен доберешься! — нервно рыкнул майор. Вспомнил, что разговаривает с девушкой, и внес поправку: — Пардон, это Окунев так выразился. Котов тоже, кстати, рвался. Собирался надеть резиновые сапоги и изображать застрявшего на вашем берегу грибника.

— А Окунев кого собирается изображать?

— Пожарную инспекцию! Не занимайся ерундой, жди наших, я сейчас к вам еще и опергруппу направлю…

Слушая перенервничавшего за этот день Красильникова, Вероника думала о том, какой все-таки отличный мужик — Эдуард Кузьмич Кощин. Обладая связями и возможностями, он, глазом не моргнув, позволил позвонить в полицию какой-то финтифлюшке Полумятовой. Не