и бежать на помощь. Эка отшвырнула подушку на кровать, вскочила и бросилась к двери — дедушку реанимировать.

Ника закрыла за ней дверь, подобрала с пола скомканные носовые платки, села в кресло лицом к окну и крепко-крепко задумалась.

Идею она заякорила, но как заставить замысел развиваться в нужном направлении, чего такого выдумать, изобрести… Что может вынудить настороженного преступника себя выдать? Убийца уже наверняка уничтожил малейшие следы и все вещественные доказательства спрятал или тоже изничтожил. Свидетелей преступления — никаких. Мотива тоже, если предположить, что убийство Инессы все-таки получилось спонтанным: психолог с полдороги вернулась домой, зашла в кабинет Кощина за своими бумагами, собираясь поработать на сон грядущий, и встретила там кого-то.

Что такое изобрести, чтобы убийца себя выдал?! Преступник напуган, второе убийство он совершил уже из страха быть разоблаченным. Можно ли заставить его так занервничать, что он решится на следующий опрометчивый поступок?

Наверное… можно. Гениальный вор Котов обязательно бы придумал нестандартный ход! Он на такие штуки большой мастер, достаточно вспомнить, что он натворил в подмосковном городке: всех там на уши поставил своей многоходовкой! Такой затейливый бардак устроил…[3]

«Но я так не умею, — загрустила Вероника. — Не моего ума задача».

Но ладно. Начнем с того, что в ловушку для зверя необходимо положить хорошую наживку. Без достаточно существенной приманки он в капкан не сунется. А что способно его выманить?.. Вещественное доказательство. Накрепко привязывающее его к одному из убийств.

Может, пуговицу какую-нибудь в комнату Эки подбросить? В девичьей спальне чужим делать нечего, но преступник там точно побывал, когда обмазывал руки Эки кровью. Способен убийца решить, что эта пуговица — его?

Да запросто! В этом доме куча одинаковых дождевиков, все ходят как инкубаторские, но если сказать обществу, что на пуговице могли остаться следы ДНК преступника, то он наверняка занервничает! И вообще можно незаметно отрезать пуговицу с одежды главного подозреваемого. Пусть голову ломает: моя, не моя, когда пропала и что делать? Непосредственно капкан лучше сделать из кабинета Эдуарда Кузьмича: положить туда пуговицу, дескать, пусть все вещественные доказательства хранятся в одном месте — все сейчас в одной лодке, все подозреваемые, всё должно быть по-честному. И нужно подстроить так, чтобы Катерина нашла в своей комнате чужую пуговицу случайно…

Разошедшаяся Вероника внезапно остановилась: «Господи, какая глупость. Пуговица!

Да эта мелочевка могла на самом деле случайно залететь в девичью спальню! Ногой кто-то шаркнул в коридоре, и пуговица, как шашка в игре „Чапаев“, пролетела в комнату!»

Нет, на мелкую приманку настоящий зверь не клюнет. Понервничает, воздух понюхает и решит: ну, на фиг шкурой рисковать.

Ника поднялась из кресла и сама, как зверь, закружила по комнате-клетке. Наматывала круги, пыталась подойти к проблеме с другого бока, от мотива, но получилось только хуже — мотив появился только на втором убийстве, первое произошло спонтанно. Наверное.

А если в бальном зале что-то поискать? Вероника не заметила, как вышла из комнаты, задумавшаяся донельзя, спустилась по лестнице и прошла до гулкого бального зала… В себя пришла, лишь обнаружив под ногами прикрытое простыней тело! Она сама просила ничего не трогать на месте преступления, шамана лишь накрыли простыней и до приезда полиции оставили здесь все как есть.

Ох, как страшно-то… За большими окнами, кое-где заляпанными известкой, становилось все темнее и темнее. Остатки короткого осеннего дня жадно заглатывал дождь, в огромном зале тихо и жутко… У ног простыня, очертившая контур человеческого тела…

Над головой Вероники внезапно пронеслось что-то большое, шумное! Девушка в ужасе присела, пружинисто забросила себя под стол с шаманскими припасами!

И скорчилась, кусая губы. Немного поскулила, поминая Господа и мамочку, потом изогнула шею, постаралась оглядеть темный зал так, чтобы не выбираться из-под стола…

Ничего смертельно страшного не обнаружила. По перилам второго яруса деловито ходил голубь — тощеватый, не откормленный городской. И, не исключено, совсем не голубь, а какая-то другая птица. В зале, чтобы стало холоднее, открыли окно, и, видимо, пернатый спрятался здесь от дождя. Пока один, но лиха беда начало, скоро позовет приятелей погреться.

Вероника в сердцах плюнула, выбралась из-под столешницы и, отряхивая колени, сказала предположительно голубю:

— Напугал, зараза. И чего на меня-то пикировал?! Бомбардировщик, блин.

В огромном помещении слова звучали гулко, катались по потолку и стенам, разбивались о колонны, поддерживающие верхний ярус. Но цель была достигнута: дурашливая перебранка с птицей заставила взглянуть на ситуацию с комической точки зрения. Веронике удалось абстрагироваться от лежащего под простыней тела, получилось стать внимательной ко всему, кроме останков бедного Бадмы Петровича. Она встала на то место, где была во время камлания. Представила рядом с собой родственников Кощиных, включила мысленную видеозапись сеанса…

Через несколько минут поняла, что в ее голове накрепко застряла пуговица. Словно ее там пришили! Прямиком к извилинам! Показавшаяся хорошей наживка засела в мозгах и не хотела исчезать, как будто уверяла: «Пуговица, душа моя, твой потолок. Пуговица! Куда тебе до Котова! Ты мыслишь бабскими категориями, плюшками и поварешками. Ты примуса-то не починишь! Это гениальный Котов хоть с компом разберется, хоть, телефоном…»

Стоп, стоп. Телефон, телефон, телефон… Откуда он взялся? И при чем тут…

Да нет, не телефон, а диктофон, дурында!

Мысленный пинок всегда помогал Веронике избавиться от неуверенности. Как по заказу перед мысленным взором появился образ Инессы с диктофоном в руках. Вчера психолог с ним почти не расставалась, все время что-то в него говорила — иногда шепотом, иногда довольно громко. Что, если представить дело так, будто вернувшаяся домой Инесса собралась поработать и отправилась в кабинет, не расставаясь с верным диктофоном?!

Ника прикрыла глаза… представила, как Инесса входит в кабинет… ее кто-то бьет по голове или толкает… Диктофон вываливается из ее руки и улетает, например, под книжный шкаф или тумбочку… Поверит в эту реконструкцию убийца?

Да обязательно поверит! И в кабинет за ним полезет, если бросить пару фраз о том, что на диктофоне, не исключено, осталась запись его голоса. Или Инесса назвала его по имени. Существует, правда, маленькая неувязка. Следуя логике событий, диктофон просто обязаны включить, чтобы проверить, а существует ли в принципе эта запись, и тогда…

А никаких «тогда». Все в руках человека, который выстроил ловушку! В диктофоне достаточно перевернуть батарейки и объявить его разбившимся при падении. Дескать, передадим поврежденную электронику полиции, а уж они-то разберутся. Починят и проверят, чего на диктофон записано.

Да, все должно получиться. Даже если убийца уверен, что Инесса ничего не успела сказать, а он тем более, преступник все