равно запаникует. В той ситуации нельзя ни в чем быть до конца уверенным. Паника — плохой советчик. Погонит и туда, где скользко.

Ника взяла курс на выход и в эйфории — какой шикарный план, жаль, Котову нельзя немедленно похвастаться! — даже попрощалась с голубем:

— Адью, крылатый! Не безобразничай здесь, туалет для птиц — на улице.

Новый план казался Веронике настолько удачным, что якорь уже не потребовался. Концепция ловушки легко увязывалась с прежними наработками, и думать о том, где конкретно история должна достигнуть кульминации, не нужно: кабинет Кощина и вправду наиболее подходящее место, где удобнее всего расставить силки. Во-первых, если поместить туда приманку, это не будет выглядеть чрезмерно подозрительно. А во-вторых, и это главное, получится добыть настоящее вещественное доказательство — ключи от кабинета, которые должны иметься у убийцы. Преступник не мог зайти в комнату вслед за Инессой, он должен был сам открыть замок и зайти туда первым! Зайти и быть застуканным в, мягко выражаясь, неоднозначной ситуации. А избавляться от ключей убийца навряд ли будет, в огромном доме их довольно просто спрятать. Территорию поместья вообще два месяца обыскивать придется. Уже под снегом. Чувствуя себя едва ли не ровней Котову, Вероника прыгуче поднялась по лестнице, но затормозила на повороте к коридору, соображая, а куда, собственно, идти дальше. В комнате Инессы, где, скорее всего, остался диктофон, еще могут находиться Кныш и иранский доктор. Вероника представила собственное вторжение, ситуацию в целом и мигом переориентировалась: «Ну уж нет! Проще сходить к Эдуарду Кузьмичу». Он отнесся к «плюшевой» ворожее достаточно серьезно, проявил доверие и позволил ознакомиться с документами «Битвы». Кстати, послужившими ключом для всей истории. Именно после их прочтения Вероника сумела понять, в чем смысл происходящего. Наверное.

Ника прошагала мимо своей комнаты до следующей двери, нерешительно перед ней постояла, прислушиваясь. Потом набрала в грудь воздуха и храбро ударила костяшками пальцев по деревянному полотну. Выбирая между «вдруг Кощин спит» и «простите, господа, мне тут нужно комнату покойной обыскать», она застенчиво поставила на первое. Хотя и на это, чего уж говорить, отваги тоже понадобилось — выше головы.

Дверь в комнату открыла Эка. И почти не удивилась, увидев на пороге Нику. Вероятно, она настолько устала и отупела от чудовищности событий, что уже перестала с присущей ей яркостью реагировать на странности. Внучка Кощина даже не поинтересовалась, а что, собственно, гостье здесь понадобилось, вяло мотнув головой, она предложила Нике заходить и посторонилась.

Эдуард Кузьмич полулежал на кровати, с несколькими подушками под спиной. На коленях — фотоальбом. Ника заметила, что на раскрытых страницах сплошь черно-белые, чуть выцветшие фотографии. Видимо, дед и внучка разглядывали старые-старые снимки, старались хоть как-то отвлечься. Или дед, знающий о событиях гораздо больше Катерины, использовал для близости с внучкой каждое мгновение. Была бы его воля, дед Кощей вообще перевел бы поместье на осадное положение и не дал бы себя выкурить отсюда ни полиции, ни ФСБ, ни Министерству обороны!

Эх, горе горькое…

— Эдуард Кузьмич, мне нужно с вами поговорить, — приступила Вероника. Собралась выразительно покоситься на Эку, но внезапно поняла, что не может заставить Кощина выставить внучку из комнаты. Вот хоть ты тресни — не может даже на минуту их разлучить! Да и какая уже, если разобраться, разница? Да ну их… лишние секреты. Тем более что при установке капкана понадобиться чья-то помощь. — Мне нужен диктофон Инессы.

Нике показалось, что она с тарзанки сиганула. С короткой подготовкой, вниз головой, немного задержав дыхание. Продолжила, почти не подбирая слов, скорее путано, чем ясно, изложила суть идеи, но Бессменный Дед все моментально уловил.

— Ловушка, говоришь?.. Капкан? Надеешься, что эта сволочь дрогнет и побежит?

— Вообще-то я надеюсь на большее, — скромно призналась кондитер. — Нам ведь нужны доказательства, так? А единственное вещественное доказательство, — это ключ от вашего кабинета. Сам по себе побег мало что значит, полиции нужны более веские…

— Для меня, — перебивая, с нажимом выговорил Кощин, — побега будет уже достаточно. Эка, сможешь пройти в спальню Инессы и принести диктофон? — И махнул рукой в сторону ворожеи, вознамерившейся предложить себя на роль поисковика. — Нет, Вероника, Эка лучше знакома с Инессой и обстановкой в ее комнате, она диктофон скорее найдет. Сделаешь, моя хорошая, сдюжишь? Это нужно сделать незаметно, если Денис и доктор еще там…

Вероятно, дедушка правильно поступил, когда направил внучку на подвиг. Эка, правда, вначале слегка позеленела и даже глазки закатила, представляя, как войдет в комнату с покойницей и скорбящим Кнышем… Но в обморок не грохнулась и даже стала более похожей на себя прежнюю. Кивнула, раздула ноздри и отправилась. Вся героическая и прямая, словно флагшток для полкового знамени.

Едва за внучкой закрылась дверь, Эдуард Кузьмич пытливо поглядел на Веронику:

— Ты уже догадалась, кто убийца?

— Я не уверена, — вильнула Ника. Спасаясь от внимательного взгляда, подошла к тумбе, заставленной фотографиями; сделала вид, будто заинтересовалась групповым снимком.

— Хоть намекни, — попросил Кощин.

Ника развернулась к хозяину дома:

— Не буду. Простите.

— Боишься ошибиться?

— Очень.

— Странно… — Кощей Бессменный закрыл фотоальбом и бережно положил его на прикроватную тумбу, где стоял стакан в красивом, на вид серебряном, подстаканнике. — Вот я всех знаю, так? Но об убийце догадалась ты. Значит, получается, это кто-то из новеньких, из бойцов? — Ну не мог Бессменный Дед Кощей смириться с тем, что кто-то обошел его на виражах! Такое могло произойти только при равных стартовых условиях и то с большой натяжкой.

— Эдуард Кузьмич, не гадайте, пожалуйста, — мягко попросила Вероника и дала себе фору. — Все ваши мысли были заняты спасением внучки, мне было легче думать отвлеченно.

— Пожалуй, — великодушно согласился непобедимый дед и поворочался в подушках. — Кстати, спасибо, что привлекла Катерину. Она совсем уже с ума сходила… Затосковала. — Увидев вернувшуюся в комнату внучку с порозовевшими щеками и диктофоном в руках, Эдуард Кузьмич совсем приободрился: — Молодец, моя девочка, быстро ты! — похвалил. — Получилось разыскать диктофон незаметно? Доктор Али-Ага еще там?

— Все получилось. Там только Кныш, — последовательно отчиталась Катерина, собралась что-то добавить, но сжала губы и молча протянула деду диктофон.

— Ей отдай, — приказал Кощин, как бы показывая, что Ника стала главной в этой операции. — Ну что, девчонки? — весело спросил. — Помощь нужна?

— Обязательно! — Вероника задорно улыбнулась. Эдуард Кузьмич двадцать минут назад и он, в тех же подушках, но сейчас — два совершенно разных человека. Профиль орлиный, взгляд горит, волос как будто больше стало. Дыбом они, что ли, встали? Как шерсть на загривке приготовившегося к бою волкодава.

Возможно, отдавая «плюшевой» гадалке бразды и интересуясь,