вокзале она спрашивала себя, надо ли было рассказать об Эльзе. И пришла к выводу, что приезд гостьи из Москвы никакого отношения к Гельмуту не имел.

Этот теплый сентябрь сорок второго года Оля запомнила навсегда. Между двумя поездками к «дяде» многое изменилось в ее жизни.

Седьмого августа неожиданно нагрянул Генрих. Он был уже майором. На вид ему можно было дать лет сорок. Хотя Ольга знала — он гораздо моложе. От прежнего Генриха ничего не осталось. Прежняя маска снисходительного благодушия сменилась ожесточением, высокомерие — презрением.

— Рад видеть вас, Моника, — небрежно произнес он, не глядя на Густава, который застыл в нелепой позе посередине ателье.

— Схожу за шнапсом, — наконец выдавил из себя Густав.

— Сделайте одолжение, — процедил Генрих.

Он разглядывал Ольгу, как будто видел ее впервые. В его взгляде не было ни нежности, ни страсти. Ничего не было.

— Послезавтра я жду тебя в Берлине, — решительно сказал он. — На вокзале в двенадцать.

— Но… — задохнулась Оля.

— И никаких «но», Моника. Мне надоело. Это уже игра…

— Рада вас видеть, Генрих. Вас можно поздравить с новым званием, — лепетала Оля.

— Оставь это. Если ты не приедешь, я сам, слышишь, примчусь сюда. Ты поняла меня?

— Да, господин майор, — с улыбкой ответила Оля, у которой дрожали коленки.

— Не дерзи мне. До завтра. Долго не задержу.

И он, по обыкновению, выскочил из дома.

«Любовь не терпит принужденья[14]. Боже, что же мне делать? — думала Оля. — Он устроит скандал. Нам придется уехать отсюда. Какой стыд!»

Увидев мужа в окно, она бросилась к телефону. Ей срочно нужен был доктор.

— Фрейлейн, если можно завтра в девять часов. Хорошо, в десять. Благодарю вас.

— Ты куда-то собралась? — спросил Густав, уверенный, что поймал жену с поличным.

— Звонил доктор. Мне надо завтра съездить к нему, — любезно проговорила Оля.

— Твой новоиспеченный майор вылетел от тебя…

— Ему помешал звонок. Доктор меня просто спас. Надеюсь, ты не купил бутылку? — встревоженно спросила Оля.

— Нет. Только папиросы. Кстати, у нас есть шнапс, если ты помнишь? — заметно успокоился Густав. — Ладно. Иди собирайся.

«Только бы Отто появился, — молила Ольга, собирая сумочку. — Иначе… Что?»

Отто ждал ее в подъезде дома доктора.

— Что случилось? — спросил он.

— Появился Генрих. Уже майор. Злой. Назначил мне на двенадцать встречу на вокзале. Грозил скандалом…

— Понятно. Когда уезжает? — перебил Ольгу Отто.

— Сказал, что надолго не задержит. Отто, что мне делать? Я не хочу…

— Понятно, что не хочешь. Но навредить он может, поверь мне.

Отто задумался, смотря куда-то вдаль.

— Поступим так. Реши свои проблемы у доктора. Я так понимаю, они у тебя есть.

Оля кивнула.

— Не сказал, куда повезет? Значит, снял номер в гостинице. Откажись. Это твое право. Ты не… вот тебе ключи от моей квартиры. Там все так же, как в твоей, но есть спальня. Скажи, что эту квартиру для тебя снимает Клаус. Или сама снимаешь. Сообрази сама.

— А…

— Не волнуйся. На кухне стоит заправленный кофейник. Сразу поставь на огонь. Верхние куски сахара пропитаны успокоительным. Он не заснет, но большого вреда тебе причинить не сможет.

Оля молчала.

— Девочка моя! Конечно, ты можешь не ходить к нему. Но тогда надо искать новое жилье. Снова устраиваться. И, поверь мне, этот майор окажется очень нужным. Что у тебя в сумочке? Он все проверит. Даже если он уснет, не лезь в его карманы. Убьет. Просто разговори его. Спроси, как он, что с ним? Ты умеешь, я уверен. И… издавай побольше звуков…

Ольга грустно кивнула и пошла к врачу.

Доктор был, как всегда, приветлив и любезен.

— Я надеялся, что вы порадуете меня, — было первое, что он сказал Ольге. — Вы давно меня не посещали.

Оля развела руками.

— Я хотела кое-что уточнить. Видите ли, мой муж, он, как бы сказать…

— Прямо, — улыбнулся врач.

— Он не слишком часто…

— Выполняет свой долг, вы хотите сказать?

— Да. Поэтому мне важно знать, в какие дни я могу забеременеть. Вы меня понимаете? — Оля говорила робко и тихо.

— Это нетрудно. Что-то еще? — доктор смотрел на Олю с явной симпатией. — Ваш дядя намекал на какие-то проблемы. Итак?

— Мой муж недавно снова ходил на призывной пункт. И его направили к хирургу. Доктор намекнул, что, возможно, мой муж не совсем…

— Не до конца выполняет свой долг, — продолжил Олину мысль доктор. — И мой коллега порекомендовал вам обратиться ко мне. Так? Я считал, что вы посещаете врача у себя на родине.

— Не совсем. Мне как-то неудобно, — с облегчением произнесла Оля.

— Что ж. Давайте посмотрим.

Через полчаса Оля ехала в такси на вокзал.

«Все ЭТО, — думала она, — мне должны были сделать в Москве. А не рассказывать, как шевелить пальцами. Значит, сегодня и завтра у меня относительно безопасные дни. Через два дня — полная гарантия беременности. Надеюсь, он уберется к этому времени?»

Она подъехала к главному входу, и еще в такси убедилась, что ни Генриха, ни его автомобиля поблизости нет.

«Вряд ли он приехал на своей машине. На перроне он меня тоже ждать не будет».

Она ошиблась. Генрих в темно-синем костюме стоял возле газетного киоска. Когда минут через пять он начал выбирать газеты, Оля подошла к нему сзади.

— Я не узнала вас, Генрих. Вам идет гражданский костюм, — тихо сказала она.

Он вздрогнул и обернулся.

«Так тебе и надо! — злорадно подумала Оля. — Это тебе не девушек пугать».

При этом она улыбалась грустной всепрощающей улыбкой Мадонны, что на всех мужчин действует одинаково.

— Моника… Я пропустил тебя. Это непростительно.

— Моему герою можно простить все.

Оля замолчала, наслаждаясь замешательством Генриха, у которого, видимо, был заготовлен план действия, только что провалившийся.

— Я снял номер в гостинице, — наконец произнес он, забирая газеты.

— Могу предложить более интересный вариант. Вы же не поведете меня в номера, как… — она сделала паузу, подражая Отто, не употребляя бранное слово, неуместное в данной ситуации. — А у меня есть ключи от квартиры. Вы не голодны?

— Нет. Квартира? Твоя? — удивился Генрих: работа мысли отчетливо читалась на его лице.

— Конечно, не моя, — рассмеялась Оля, уводя Генриха в здание вокзала. — Ее арендовал дядин знакомый для меня.

— Для чего? — внезапно охрипнув, спросил мужчина. Его терзало множество подозрений. Это было понятно.

— Дядя считает, что мне не следует ездить по ночам.

Они шли в ногу к остановке такси. Олю удивило, что Генрих не предложил ей руку.

«Боится встретить знакомых», — решила она.

— А ты часто ездишь по ночам?

— Скажем, поздно вечером. Но иногда у меня бывает пара свободных часов днем, когда господин Клаус…