Настали трудные времена. Зарплаты, которую она получала втеатре, хватало только на скудное питание. Тот, кто помогал ей материально,эмигрировал. Других желающих как-то не находилось. Пришлось искать приработки.Лика и официанткой поработала, и продавцом, и пуговицы на дому делала. Два годатак маялась, пока не предложили ей участие в весьма необычном шоу. Нужно былоиграть классические пьесы Чехова, Гончарова, Горького, но обнаженной. Шоу этоназывалось театром первозданного искусства. Руководитель его позиционировалсебя как основоположника нового жанра и очень гордился тем, что на егопостановках всегда аншлаги, теша себя мыслью, что публика ценит егоноваторство. Лика же прекрасно понимала, что люди ходят на спектакли не длятого, чтобы приобщиться к первозданному искусству, а дабы на голые сиськипосмотреть. Но ее это не смущало! Платили за участие в шоу отлично, а главное –работа была по-настоящему творческая, не то что пуговицы!

В этом сомнительном шоу Лика проработала около года, удачносовмещая службу в драматическом театре со службой в театре искусствапервозданного, пока руководству первого не стало известно о втором. Разразилсяскандал! Худрук с главрежем в две глотки орали на Лику, обвиняя ее в том, чтоона предательница и осквернительница сцены, после чего вынудили написать заявлениеоб уходе, грозя в случае неповиновения уволить ее по статье.

В скором времени закрылся и «первозданный» театр, и Ликаосталась совсем без работы. И, соответственно, без денег. Чтобы не умереть сголоду, она ходила на все приемы, куда ее приглашали. Там хоть кормили! И вотна одном занудном вечере она познакомилась с миллионером Игорем Серовым ипоняла, что если поведет себя грамотно, то навсегда распрощается и с бедностью,и с безработицей!

– Что скажете в свое оправдание на этот раз? – спросилБыков, щурясь от дыма, клубившегося перед лицом. В прошлый раз следователь некурил, но теперь во рту была зажата какая-то дешевая сигарета.

– А что я могу сказать? – просипела Кэт, у которой отнедавнего крика пропал голос. – Разве только опять уверить вас в том, чтоневиновна...

– Катерина Львовна, за одни сутки это уже второй труп,который вы обнаруживаете.

– Могли бы и не напоминать, я и без вас... – Она резкозамолчала, а все потому, что стоило повысить голос, как начинало саднить горло.Сделав глотательное движение, Кэт продолжила: – Я понимаю, что это выглядитподозрительно, но поверьте, я не убивала ни Антона, ни Славу... Да и зачем мнебыло это делать?

– Мотив для убийства Ракова у вас, Катерина Львовна,имеется, не лукавьте, – с упреком сказал Быков. – Вся съемочнаягруппа была свидетелем маленькой сцены, разыгравшейся между вами и покойным. Ниот кого не укрылось, что вам было неприятно встретить старого знакомого. Пословам же некоторых, вы вообще от омерзения перекосились, когда Раков пожелалпоприветствовать вас поцелуем...

– Я этого не отрицаю. Но ведь это еще не повод...

– Это нет. Причина такого поведения – вот повод!

– И какова же причина...?

– Ненависть, Катерина Львовна, давняя и жгучая ненависть кбывшему любовнику.

– А о том, что мы были любовниками, кто вам нашептал?

Быков не обязан был отвечать, поэтому, не удовлетворивлюбопытства Екатерины, продолжил допрос:

– Так что, Катерина Львовна, скажете? Было у вас что спокойным? Или станете опровергать этот факт?

– Нет, не стану. Между нами действительно когда-то былиотношения, но они закончились так давно, что...

– Он вас бросил, не так ли? И это стало таким страшнымударом для вас, что вы решили свести счеты с жизнью?

Кэт прикрыла глаза. Перед ними вдруг поплыли круги, каквсегда бывало в преддверии обморока. Чувствуя, что еще миг, и сознаниеускользнет, Кэт начала глубоко дышать. Это всегда помогало.

– Вам нехорошо? – обеспокоенно спросил Быков, откоторого не укрылось состояние допрашиваемой. – Может, водички?

Кэт мотнула головой. Затем, почувствовав что туман всознании рассеялся, открыла глаза и потребовала:

– Скажите, откуда вам известны эти факты. Иначе я не буду свами разговаривать.

– Вот только ультиматумов не надо, гражданка Сокова...

– О моей истории с Раковым знает лишь один человек, ЭльзаПетрова, и мне больно осознавать, что она...

– Не переживайте, я узнал не от нее, – успокоил ееБыков.

– Но больше никто... Ни одна живая душа... – Тут ееосенило. Вспомнив о том, как Игорь говорил ей, что знает о ней все, Кэтпредположила: – Это Серов вам сказал, да?

– Серов? – удивленно переспросил следователь. –Нет, что вы... Это гражданка Ланская мне поведала. А ей, в свою очередь,когда-то о вашей, как вы выразились, истории рассказал сам Станислав Раков.

– Ерунда какая-то, – пробормотала Кэт. – Мы невиделись со Славой с того дня, как он ушел от меня. Откуда он мог знать, что яиз-за него вены себе резала?

– За это вы своей подруге должны «спасибо» сказать. Кажется,именно она вас спасла?

– Да, именно Эльза обнаружила меня и вызвала врачей.

– И на следующий день понеслась к Ракову, чтобы его ксовести призвать! – разъяснил Быков. – Его, видимо, не проняло, разон не навестил вас в больнице... А, может, наоборот, проняло и стало стыдно...Но любовнице своей, Анжелике Ланской, он рассказывал вашу историю довольнобесстрастно, так что скорее первое...

– Да... Слава был тем еще гадом! – произнесла она счувством, но, спохватившись, поспешила добавить: – Однако это еще не повод егоубивать! Тем более что с тех времен, о которых мы только что вспоминали, прошлостолько лет...

– Ненависть это чувство, которое с годами незатухает, – глубокомысленно заметил Быков.

– Да что за глупости? – вспылила Кэт, перейдя на крик иопять ощутив дискомфорт в горле. – Я Славу не ненавидела. Я вообще о немне вспоминала все это время. Да, поначалу его уход бередил мне душу, нопотом... Когда Раков вынырнул из небытия, я, не скрою, была неприятно удивленаи раздосадована, но не более того...

– Все это, Катерина Львовна, лишь слова. А для нассуществуют только факты! И вот по фактам вы – первая подозреваемая. У вас былии мотив, и возможность...

– Когда я вошла в гримерку, Слава уже был мертв!

– Кстати, что он забыл в вашей гримерке?

– Понятия не имею...

– А если предположить?..

– Возможно, хотел поговорить со мной... – Она нервнопожала плечами. – Хотя мне с ним не о чем было говорить... И не стала быя... Но Слава в свое время любил мне душу изливать, ведь я внимала ему, какМоисею...

– То есть мысли о том, что он явился к вам, чтоб повинитьсяза свое поведение, вы не допускаете?