обратить свой гнев на Имират, непреклонную, беспощадную месть. — Я хочу крови Имирата.

— Вот она. — Кейден отходит от меня, ухмылка играет на его губах, когда он вытаскивает из формы только что выкованный ключ. Моя кровь затвердела в багровый металл, и он мерцает, когда Кейден крутит его вокруг пальца, прежде чем сунуть в карман. — Ты ее получишь.

Я поддерживаю огонь, пока мы выходим из комнаты и проходим мимо глубоко храпящего охранника. Интересно, каково это, спать так глубоко, магически вызвано или нет. Кейден снова укалывает палец, и мы начинаем наше путешествие по извилистым пещерам, чтобы вернуться к нашей лодке. У меня слегка кружится голова, но фрукты, которые я оставила в рюкзаке в рыбацкой деревне Варавет, помогут. Мы на полпути вниз по длинной пещере, когда тени танцуют вдоль стены. Я резко поворачиваю голову назад, но мы не сможем отступить, чтобы они не услышали, как мы бежим. Все здесь отзывается эхом.

— Похоже, ты получишь свою жажду крови Имират гораздо раньше, чем я предполагал. — Кейден усмехается, обнажая два меча. Смешно, насколько он спокоен. Человек, полностью контролирующий любую драку, в которую вступает. Я не могу удержаться от тихого смеха, несмотря на то, что произошло несколько минут назад. Шестеро охранников, сопровождающих заключенного, выходят из-за поворота и моргают в замешательстве, когда видят нас. Я улыбаюсь и машу рукой, а Кейден обнимает меня за плечи. — О, слава богам. Не будете ли вы так любезны и укажите нам правильное направление? Мы не можем найти выход.

Их потрясенные лица усиливают мой смех, и я прижимаюсь к Кейдену, когда они обнажают свое оружие и нападают на нас. Заключенный остается на месте, не то чтобы он мог уйти далеко с кандалами, соединяющими его запястья и лодыжки. Я сбиваю одного охранника ножом, пронзая его глаз, прежде чем обнажить свой меч. Лезвие становится продолжением меня, и я двигаюсь вместе с ним, как прилив, толкающий и тянущий окружающие нас скалы. Кейден убивает с эффективностью бога, идущего против армии смертных, едва вспотев, когда он орудует своими двумя мечами, рубя двоих.

В вихре клинков и крови я не осознавала, что предлагаю Кейдену свою спину. Это знак доверия, который я действительно оказала только Финниану. Меня слишком много раз предавали, чтобы доверять свободно, но, возможно, союз между нами двумя не должен стоять на шаткой почве. Нас связывают общие враги, но это первый момент, когда я счастлива сражаться с ним. Не из-за его силы, а потому что я знаю, что ни один клинок не пронзит мою спину, пока он стоит.

Я бросаю еще один нож из-за спины Кейдена, когда он собирается убить последнего охранника, и он резко разворачивается, чтобы встретиться со мной. Его губы расплываются в сокрушительной улыбке, а кровь стекает по его щекам, принимая во внимание мое похожее расположение духа.

— Ты, мерзкое маленькое создание, — говорит он, прокалывая палец, чтобы создать еще одну каплю крови, которая вытащит нас отсюда.

Я изогнула бровь.

— Боишься?

— Ни в малейшей степени.

Наш момент прерывается, когда пленник поднимает меч с земли и заносит его над нами. Он выглядит так, будто не ел и не мылся неделями, и невозможно увидеть в нем угрозу, учитывая, что его клинок шатается, как хрупкое дерево в бурю. Я закатываю глаза и достаю свои ножи. У нас нет на это времени.

— Я-я-я не позволю вам забрать меня обратно, — запинается заключенный. Мы с Кейденом обмениваемся взглядами. Если этот человек больше боится мира за пределами этой тюрьмы, то он, должно быть, сделал что-то, чтобы заслужить свой приговор и сопровождение шестью охранниками, пока он закован в цепи. — НАРУШИТЕЛИ! НАРУШИТЕЛИ!

Кейден делает шаг вперед и взмахивает клинком с достаточной силой, чтобы обезглавить его. Тело заключенного дергается, когда его голова ударяется о землю. Тишина тяжело повисает между нами, но она не длится долго. Сотни шагов эхом разносятся по горе, топот по гальке вдоль стены пещеры. Кейден бросает заключенного на плечо и поднимает голову, прежде чем немного отбежать, доверяя мне следовать за каплей туда, куда нам нужно. Надеюсь, Гаррик думает, что мы проникли в тюрьму, чтобы освободить заключенного. Не редкость освободить заключенного из других тюрем, чтобы столкнуться с гневом главаря банды или кого-то еще, кому они причинили вред.

Мы добираемся до пещеры, через которую вошли, и Кейден бросает пленника в океан. Он смотрит вниз, словно хотел бы приказать морю выплюнуть этого человека обратно, чтобы он мог пытать его за то, что он поставил под угрозу нашу миссию. Волны бушуют гораздо агрессивнее, чем когда мы прибыли, полностью поглощая небольшой пляж, по которому мы шли. Наша лодка все еще плавает, но не долго, если мы не спустимся туда вовремя.

Кейден вонзает кирку в гору и начинает вязать сложные узлы, чтобы привязать себя к ней. Закончив, он делает шаг ко мне и хватает меня за плечи.

— Насколько ты мне доверяешь?

Ненавижу этот вопрос.

— Я верю, что ты не дашь мне умереть.

— Я могу с этим справиться. — Он тянется ко мне, обхватывает обе мои ноги вокруг своей талии и связывает нас вместе теми же узлами, которые он использовал на кирке. — Прежде чем ты начнешь спорить со мной, знай, что это не обсуждается, принцесса. Прилив поднимается, и стражники снуют по этому месту, как крысы.

Я крепче обнимаю его за шею, когда он переваливается через край и начинает наш плавный спуск, надежно удерживая меня между своих рук, пока наши сердца бьются вместе. Я никогда не боялась высоты, но как только облако густого тумана, окружающее основание тюрьмы, затмевает мой обзор, я зарываюсь головой в шею Кейдена и верю, что он закончит путешествие.

— Ты научишь меня пользоваться отмычками? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься.

Его смешок танцует в прядях моих волос.

— Развращать тебя дальше, это приглашение, от которого я никогда не откажусь.

Сапоги Кейдена плещутся в прибое, когда мы добираемся до дна, и он развязывает узлы одним простым рывком.

— Я бы также хотела научиться этому, — говорю я.

— Договорились.

Я разжимаю ноги вокруг него, но он сжимает руки, не отпуская меня, пока не сажает меня в качающуюся лодку и не выталкивает нас в море. Он замечает мои пылающие щеки, когда гребет нас обратно в деревню Варавет, где мы оставили лошадей и разбили лагерь в лесу.

— Нет смысла нам обоим мочить ноги, — говорит он.

— Никакого скрытого смысла? — спрашиваю я, вспоминая его слова из таверны.

Улыбка, которую он мне дарит, совсем не