Муж заскрипел зубами:

— Передай своему Пенкину…

— Он тут совершенно ни при чем, — заступилась за шефа Зорина. — Это моя собственная инициатива.

Скворцов издал сдавленный звук, похожий на кряканье.

— Неужели твоя Наталья «увидела» трупы девчонок в Санкт-Петербурге?

— Перестань паясничать, — Катя раздраженно топнула ногой. — Я решила навестить свою тетю! Такая версия тебя устраивает?

— Не совсем… — Скворцов замолчал, явно не зная, что еще сказать.

— Я еду туда, чтобы познакомиться с неким Крошиным Александром Борисовичем, — сообщила его любимая жена. — Это имя тебе ни о чем не скажет.

— Новый кандидат в убийцы? — поинтересовался Костя уже гораздо более миролюбивым тоном.

— Потом, Костик, потом, — отмахнулась жена. — Мне еще нужно успеть взять билеты! Я обязательно позвоню тебе из Питера и все обстоятельно изложу.

— Как знаешь.

— Но ты на меня не сердишься?

Скворцов ухмыльнулся:

— Наконец-то у меня выдался свободный вечерок, который я проведу в компании друзей!

— Разве что друзей, — разрешила супруга. — Приеду — проверю!

— Ну бывай, милая. Всего тебе хорошего.

— И тебе, — от его ласкового голоса Катя таяла, как Снегурочка.

— Я люблю тебя, — нежно отозвался Константин.

— И я тебя, дорогой.

— Береги себя!

Выключив мобильник и схватив под мышку доверху набитую сумку, Зорина бросилась на остановку маршрутных такси. В этот день ей везло. Нужная машина подошла сразу же и без всякого стояния в неизменных пробках доставила журналистку на вокзал. Свободно купив билет на нижнюю полку, Катя отправилась на поиски своего вагона. Шустрая симпатичная проводница проводила ее до купе. Усевшись на мягкую полку, девушка с наслаждением вытянула ноги.

Только сейчас она почувствовала, как устала за эти дни.

— Господи, если сейчас зайдет какая-нибудь говорливая тетенька, я не выдержу! — вслух произнесла Катя, с мольбой подняв руки.

Ей опять повезло. Недолгий путь от Приреченска до Санкт-Петербурга она проделала в одиночестве. Ранним утром поезд доставил ее на серый перрон.

Выйдя из вагона, Зорина поежилась от холода. Как обычно, прекрасный город встречал ее мелким противным дождиком. Подосадовав, что она не взяла с собой зонтик, журналистка забежала в здание вокзала, купила телефонную карточку и направилась к свободному автомату. Набрав номер Крошина, девушка с волнением ожидала ответа на том конце провода. Слушая длинные гудки, она напряженно раздумывала: как отнесется пожилой мужчина к звонку незнакомки, пусть и коллеги, желающей поговорить с ним о его единственной дочери? Голос мужчины, снявшего трубку, оказался на удивление мягким:

— Крошин слушает.

Катя набрала в грудь воздуха:

— Здравствуйте, Александр Борисович.

— Здравствуйте. — Он секунду помедлил, словно припоминая, где мог слышать этот чужой голос. — С кем, простите, имею честь?

— Я ваша коллега из Приреченска, — выпалила Зорина. — Меня зовут Екатерина. Мне просто необходимо встретиться с вами!

Крошин усмехнулся:

— Прямо сейчас? В семь часов утра?

— Вы можете назначить любое время, — быстро проговорила Катя, боясь, что он оборвет разговор. — Мой поезд уходит через двенадцать часов. Так что все дело в вашем желании, Александр Борисович.

Мужчина откашлялся:

— Смотря о чем вы собираетесь разговаривать…

— О вашей дочери, Тамаре.

Это заявление, разумеется, его отнюдь не обрадовало:

— Зачем вам понадобилась моя дочь?! Вы должны понимать, что это самая больная для меня тема!

— И тем не менее… — Катя облизала пересохшие от волнения губы. — Мы должны встретиться. Это очень важно!

— Настолько важно, что мы не сможем решить все вопросы по телефону? — поинтересовался Александр Борисович.

— Вы правы. Это не телефонный разговор.

Он размышлял не более минуты:

— Вы знаете мой адрес?

— Да.

— Хорошо, приезжайте. Жду. — В трубке раздались короткие гудки.

Катя так обрадовалась, что забыла спросить, как до него добраться. Подойдя к справочному бюро, девушка поинтересовалась, где находится нужная ей улица. Ответ ее не порадовал. До дома Крошина надо было трястись на автобусе около трех часов. Зорина наморщила лоб. Такая перспектива ее не устраивала: задерживаться в Санкт-Петербурге еще на один день она не собиралась, поэтому, когда ей посигналило пустое такси, девушка махнула рукой:

— А, гулять так гулять!

Машина домчала ее до нужного дома за час. Шофер галантно проводил даму до подъезда, отказавшись от предложенных чаевых:

— Ну что вы! Вы наша гостья, и такая красавица!

— Огромное вам спасибо! — Катя подергала дверь, но та не поддавалась.

— Сейчас я вам открою! — раздался голос с балкона на втором этаже, и пожилой мужчина в черной рубашке замахал ей рукой. — Так вы — Екатерина? — поинтересовался он, впустив ее в подъезд. — Поднимайтесь за мной.

Катя прошла за ним.

Пригласив девушку в квартиру, он достал из тумбочки тапочки.

— Это моей дочери. Они будут вам впору. И проходите в гостиную.

Тапочки Тамары Шумеловой оказались на размер меньше, но Катя не сказала об этом Александру Борисовичу.

— Как у вас красиво! — она обвела большую комнату восторженным взглядом.

— У моей жены был хороший вкус, — он показал на портрет большеглазой пожилой женщины. — К сожалению, я похоронил Ниночку в прошлом году. После смерти Тамары она вообще больше не видела смысла в жизни. Брак с Шумеловым не принес нашей семье ни счастья, ни внуков — утешения нашей старости.

Зорина опустила глаза:

— Я приношу вам свои соболезнования и прошу прощения за нежданный и неприятный визит.

Хозяин улыбнулся:

— Что вы, что вы, Катенька! Садитесь, пожалуйста. Я сейчас приготовлю чай. Вы наверняка еще не завтракали.

Шаркая ногами, он отправился в кухню. Зорина успела крикнуть ему вслед:

— Не беспокойтесь, я не голодна. — Однако Крошин не обратил на этот возглас никакого внимания.

В ожидании его возвращения девушка подошла к огромному шкафу, доверху заполненному книгами. На верхних полках мирно стояли классики: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Бальзак, Стендаль и другие — полные собрания сочинений. Они не были запыленными, как у некоторых библиоманов, думающих больше об интерьере квартиры, чем о перечитывании подобной литературы. По закладкам в книгах можно было сделать вывод: хозяин о них не забывает. Нижние полки загромождали книги по журналистике.