одной стороны хорошо, что я вызываю у человека положительные эмоции, но с другой чувствую себя немного с дурнинкой. Видимо, не понимаю, какую ерунду несу.

— И что теперь? — спросила я, когда мы снова оказались на деревенской улице. Глеб аккуратно прикрыл за нами калитку, примотал её какой-то веревкой, чтобы не открывалась.

— Что?

— Наш визит сюда будет что-то значить?

— Ты имеешь в виду дом?

Я кивнула.

— Мне здесь понравилось. Расскажу деду. Думаю, он будет ратовать за восстановление, так сказать, гнезда. — Глеб повертел головой по сторонам, оглядываясь, затем пожал плечами. — Я тоже не против. Надо только выяснить, кому сейчас дом принадлежит.

— Жалко будет его сносить.

— Почему сносить? Раньше строили так, что при грамотном подходе, дом ещё лет сто простоит. — И без перехода поинтересовался: — Поехали?

Я кивнула.

И всё равно это было очень странно. Находиться в одной машине, проводить время, что-то живо обсуждать с чужим мужчиной. Я время от времени кидала на Глеба изучающие взгляды — на его лицо, на руки, чувствовала аромат его одеколона, и каждый раз говорила себе, что делаю всё это, потому что выбора мне не оставили. Его, на самом деле, не оставили, но при этом с Глебом мне было интересно. Он что-то рассказывал, шутил, улыбался мне, совершенно открыто и дружелюбно. Я не помню, когда Андрей мне так улыбался. Или что-то мне рассказывал, не пытаясь что-то скрыть. Наши разговоры с мужем уже очень давно стали продуманными. Мы оба знали, какие темы затрагивать не стоит, каких слов стоит избегать, и как правильно друг на друга смотреть и друг другу улыбаться. Чтобы в нашей семье царил мир и покой. Порой я задумывалась о том, что покой наш с Андреем мнимый, и держится в основном на недоговоренностях, но потом я говорила себе, что все так живут. Нельзя жить вместе год за годом, и оставаться всё теми же искренне влюбленными и доверчивыми. И поэтому легкое общение с чужим мужчиной так меня впечатлило. Именно это и казалось предательством по отношению к мужу, по отношению к моему восприятию брака. Почему я с родным мужем слова и интонации подбираю, а с кем-то чужим чувствую себя легко и непринужденно? Почему мне с каким-то Глебом интереснее разговаривать, чем с Андреем, которого я вроде как спасаю и люблю?

— Почему мы остановились? — Уйдя в свои мысли, я не сразу поняла, что автомобиль остановился, и Глеб даже двигатель выключил. Я посмотрела в окно.

— Посмотри, какая красота. — Романов мне улыбнулся. — Поле, озеро, солнце. Выходи, Наталья. Мы обязаны здесь прогуляться.

Вокруг, на самом деле, было очень красиво. Я из машины вышла, и тут же уловила аромат полевых цветов. Поле позади нас казалось разноцветным ковром. А перед нами небольшое, но живописное озеро. К воде вела натоптанная тропка, а у самого берега я заметила деревянные мостки. И вокруг никого.

Моя душа пела. Вот честно. Несмотря на все обстоятельства, несмотря на всю мою игру и скрытый смысл моего присутствия здесь, оставаться равнодушной к тому, что я видела вокруг, было невозможно.

Я посмотрела на Глеба, тот опустил на нос темные очки, жевал какую-то травинку, и тоже улыбался тому, что видел. Солнце пекло, отчего аромат луговых цветов казался удушающим, жужжали пчелы, летали бабочки, где-то недалеко куковала кукушка. А я решила спуститься к воде, дошла до мостков, присела и опустила руку в теплую воду. Мостки чуть поскрипывали под моим весом, и, казалось, чуть покачивались. А над моим плечом неожиданно возникла охапка цветов. Я удивленно обернулась, и увидела Глеба. И цветы. Те самые, с поля. Видимо, пока я сидела у воды, он их собирал.

— Это тебе, — просто сказал он.

Цветы я приняла, но чувствовала некоторую растерянность от момента. Потому что меня он впечатлил, а вот Глеб смотрел на меня смеющимися глазами, и я говорила себе, что ему всё это интересно, занимательно, но не особо важно. Подарить девушке полевые цветы — это подыграть моменту и ситуации.

— Спасибо. — Не удержалась и заметила: — Ты выглядишь бравым гусаром.

— Я себя почти так и чувствую, — согласился он с улыбкой. Разглядывал меня. А потом сказал: — Ты красивая.

Моё сердце застучало в предчувствии какого-то продолжения. Мне очень хотелось отвести глаза, а ещё лучше — отступить на пару шагов, чтобы снизить градус, я в последний момент себя удержала. Напомнила, что всё идёт так, как должно идти. Так, как хотел Иван Алексеевич. А, значит, я хорошо постаралась, сделала всё правильно.

Глеб продолжал меня разглядывать. Понятия не имею, что он видел, уж очень внимательным, почти въедливым был его взгляд. Добавил негромко:

— На самом деле, красивая.

— Что это значит?

Мы встретились взглядами, и моё сердце, недавно застучавшее, как сумасшедшее, вдруг остановилось. Я первый раз в жизни такое чувствовала. Гулкую пустоту внутри, будто сердце взяли и забрали. Я испугалась.

— Настоящая, — сказал он. — Твои волосы, губы, брови. Ты такая, какая есть. И ты красивая.

— Ты говоришь, как маньяк, — шепнула я ему, а на губах Глеба расплылась широкая, какая-то хулиганская улыбка.

— Точно, — согласился он со мной, а потом он меня поцеловал.

Это был очень теплый, очень продуманный поцелуй, чтобы соблазнить девушку. И я в нем не растаяла, не потеряла голову и не влюбилась в одно мгновение. В первый момент я замерла от ужаса того, что я всё же поддалась правилам чужой игры, и Глеб тут был совсем не при чем, играл со мной другой человек. Затем мне стало противно от самой себя, а вот потом уже я подумала о том, что я давно-давно не целовалась ни с кем, кроме мужа. И то, что мне сейчас приятно, судя по всему, означает, что я предательница.

Поцелуй затягивался, руки Глеба крепче прижали меня к его груди, и между нашими телами смялись полевые цветы. Они щекотали мне шею, я чувствовала их аромат, а моя рука будто сама собой оказалась на плече Глеба, погладила, но в следующую секунду мы с ним отступили друг от друга.

Но этот поцелуй я точно запомню на всю жизнь. Буду вспоминать этот летний день, гладь темной воды за моей спиной, полевые цветы в руках,