«Да, – размышлял он, – дочь повзрослела. Из-за этой работы и не заметил…, – Румянцев тяжело вздохнул, – приходил – дочь уже спала, уходил – ещё спала. И видел-то, только школьную форму, приготовленную на утро. В одно утро как-то удивился, что это Валька в школу стала ходить в юбке и блузе, а где же пионерский галстук?» Жена тогда вздохнула: «Ты со своей работой совсем о дочери забыл. Ей уже семнадцать, на выпускной приготовила наряд». Когда дочь уезжала поступать в университет, у него госкомиссия принимала пуск швейной фабрики. Он не мог отпроситься, сославшись на семейные обстоятельства, – от удачного ввода фабрики зависело его утверждение в должности генерального директора.

За время коротких каникул, когда дочь приезжала погостить, разговаривали несколько раз и то на ходу. Командировкой дочери за границу Румянцев гордился. За границу отправляли работать лучших, а по возращении большие перспективы открывались для служебного роста и положения. Он был доволен дочерью. И вот, его дочь сидит рядом с ним совсем взрослая – Валентина Григорьевна Румянцева – очаровательная женщина, специалист, со стажем дипломатической работы. Григорий Васильевич тяжело вздохнул. Ему не давало покоя то проклятое утро.

На работу Румянцев выходил всегда рано, в начале седьмого. Вот и в то утро он резво пробежал ступеньки и выскочил в прохладу начинающегося дня. Служебная машина стояла у подъезда.

– Григорий Васильевич! – окликнул резкий голос, и Румянцев беспокойно обернулся.

– Ты чего Гриш… Григорий Иванович, с утра пораньше на ногах? – заикнулся, не сумев скрыть волнения, но всё-таки поддержал официальное обращение, Румянцев.

Гришка Чукарин или Григорий Иванович Чукарин – бывший школьный товарищ и тёзка Румянцева. Даже больше – закадычный друг – не разлей вода. Вместе служили в армии. Вместе учились в институте, а потом и в Высшей партийной школе. После окончания ВПШ Гришка пропал на несколько лет, и никто не знал, куда он делся. Пару лет назад, вдруг объявился, в чине генерала и возглавил краевой комитет государственной безопасности. «Ай, да Гришка!» – все удивлялись, но уже и побаивались его. Румянцев не спешил ручкаться с новым главой комитета. Гришка тоже не появлялся, хотя и жили в соседних подъездах. Но всё стало на свои места через месяц, в день рождения Румянцева. Гришка ввалился в квартиру Румянцевых с огромным букетом, слегка выпивший и очень весёлый. Жена обрадовалась, даже с облегчением вздохнула – Гришка был свой Гришка и всё пошло как обычно.

– Пройдёмся, – коротко сказал Чукарин, но сказал так, словно приказал и это сразу насторожило Румянцева.

И они пошли, каждый, выдерживая свою паузу.

– Скоро осень, – не знал, как помягче начать разговор с другом Григорий Иванович, – представляешь, Гриша, есть страны, где нет совсем зимы…

Румянцев не дал договорить – крепко схватил друга за локоть и повернул к себе.

– Нет, в календаре, конечно есть зима, а снега … – попытался продолжить рассуждения Чукарин.

– Что с Валей? – задыхаясь от волнения, перебил Румянцев.

– Брось ты, больно, – Чукарин понизил голос, переходя на шёпот. – Да ничего с твоей Валей не случилось. Гриша, брось руку, правда, больно.

– Ты по дружбе пришёл или так? – Румянцев ослабил хватку, испытующе смотря прямо в глаза бывшему другу.

– Друг я, друг, – продолжал шёпотом Чукарин. – Ну, пускай же, по дружбе пришёл. Сам знаешь, мы не справочное бюро, чтобы информацией делиться.

Глаза Гришки смотрели сквозь их многолетнюю дружбу, и Румянцев не мог обмануться – Гришка верный друг. Он с облегчением выдохнул:

– Извини, Гриш. Нервы стали ни к чёрту. Да и от Вали давно нет писем…

– Приедет скоро, – Чукарин смотрел на друга уже глазами начальника комитета.

– Значит, неспроста с утра пораньше поджидал. С ней-то всё в порядке?

– Амурные дела, – сухо ответил Чукарин. – Я не вдавался в подробности, но по сведениям – роман с каким-то иностранцем. Говорят, из ихнего правительства. В общем, жди почётную гостью.

Чукарин махнул рукой, подъехала его служебная машина. Он потянул за ручку и нырнул в тёмный салон.

– Как она? – только и хватило у Румянцева духу спросить.

– По нашей линии всё в порядке. Так, только ориентировка пришла, если появится – доложить и подсобить, если чего ей надо будет. А по вашей, гражданской линии, я не знаю. Если сами не разбазарите, то всё будет в порядке.

Этот разговор не давал покоя Румянцеву, пока дочь не переступила порог родного дома. Сейчас, разговаривая с Валентиной, он ещё раз вспомнил его и вздохнул. Заметив напряжение в лице отца, Валентина Григорьевна взяла его за руку, отвлекая от тревожных мыслей.

– Ты пока осмотрись, а если что поможем. Вот и дядя Гриша обещал помочь, – ввернул Румянцев, проверить реакцию дочери, – он у нас теперь комитет госбезопасности возглавляет. – Но дочь никак себя не показала, и он, успокоившись, продолжил: – Помни… – Григорий Васильевич хотел сказать: «Помни, что ты Румянцева», но осёкся. – Не забывай, что твой отец не последний человек в городе и крае. – И уже весело добавил: – Жить можешь у нас. А нет – дом родительский, пустует. Батя мой всегда говорил: «Дом Валюше останется». Я его отремонтировал, благоустроил. С таким приданным ты у нас первая невеста в Славянске будешь…гм-м, так значит.

Валентина Григорьевна с улыбкой посмотрела на отца. И он покраснел. Им с матерью давно хотелось внуков, но разведка не получилась – он выдал их тайное желание. За этот короткий разговор с дочерью Григорий Васильевич устал сам от себя. Он не знал, как лучше поговорить с дочерью и, совсем добивая себя, добавил: – А хочешь, мы с мамой в дом переедем, а ты сюда, в квартиру. Квартира хорошая, трёхкомнатная, детская есть… – Григорий Васильевич умолк, почувствовав, если он этого не сделает сейчас, то окончательно запутается. «И всё жена – поговори с ней по-отцовски, поговори, – в душе корил супругу Григорий Васильевич».

– Ничего, папа, всё образуется, – заулыбалась дочь. – Ты, только маме ничего не говори. – На том и порешили.

У дочери с отцом появилась общая тайна. Валентина Григорьевна прижалась к отцу, бессознательно выдавая – ей так этого в жизни не хватало.

Мария Яковлевна не знала о причине досрочного возвращения дочери. Она радовалась тому что дочь приехала и, по крайней мере, весь отпуск проведёт дома.

Валентина Григорьевна не собиралась долго нежиться в родительском гостеприимстве. После недельного отдыха она «осмотрелась», выбрав вакансию старшей пионервожатой в школе-интернате. Эта работа её устраивала и тем, что в трёх кварталах от интерната находился дедушкин дом. Ещё одна неделя прошла в хлопотах: устройство на работу, переезд