мы. А те, о ком ты говоришь, часть того, что было когда-то нами. Мы не задумываемся о том, кто мы такие. Зачем? Мы просто живем с ладу с миром, со степью. Мы живем, мы умираем, а что еще нужно? Какая разница, как жить, если рано или поздно ты все равно умрешь? Ты неплохой мальчик, но ты чужак. Ты можешь говорить с собаками и людьми, не разжимая губ. Это хорошо. Ты мог бы принести нам большую пользу, а твои дети смогли стать бы настоящими степняками. Эх, как жаль, что ты не женщина. Из тебя могла получиться бы не просто Старая женщина, а Великая Старая женщина. Но ты не женщина и ты никогда не станешь настоящим кочевником, тебя постоянно будет тянуть туда, откуда ты пришел.

Данут молчал, не зная, что ему ответить, а старуха, верно, и не ждала от него каких-то слов.

— Спасибо тебе за то, что ты пробудил к жизни Жусан, и спас Нойду. Жусан еще слишком юна, но со временем она станет моей преемницей. Я проживу еще двенадцать раз по двенадцать лун, стану пахнуть еще гаже, чем сейчас, а потом уйду. За это время девочка должна многому научиться. Но тебе нужно покинуть нас. И чем скорее ты уйдешь, тем лучше. Если ты останешься чуть дольше, Жусан может привязаться к тебе, а если она понесет от тебя, то пойдет следом за тобой. Но ты же не хочешь, чтобы она шла следом, словно верная псица, так?

— Не хочу, — признался Данут, хотя ему и было немного стыдно.

— Вот видишь, какой ты честный мальчик. Сегодня ночью ты взял Жусан, потому что у тебя давно не было женщины. Я тебя за это не осуждаю. Все мужчины слишком много думают о женщинах. В этом их слабость, и в этом их сила. Ты и сейчас не можешь выбросить из головы свою женщину, думая, что она лежит под каким-то мужчиной. Так?

Данут едва не зарычал. Он же действительно подумал о Тине, которая в эту минуту могла быть с этим бухгалтером. Но он не мог представить, чтобы его женщина, хоть и бывшая, занималась с кем-то любовью. Отчего же старуха так решила? Может, она умеет считывать какие-то образы в его голове, о которых он сам и не задумывается?

Старая женщина опять захохотала мелким, очень противным смехом.

— Ты слишком много думаешь о женщинах. Это лишнее. Даже если твоя женщина лежит под кем-то другим, в этом нет ничего страшного. Если мужчина оставил ей свое семя, то оно выйдет вместе с его ребенком, а женщина опять останется чистой. Если семя не приживется, то оно выйдет само по себе. Если она тебя любит, то вернется к тебе, а следы чужого мужчины смоет вода. Ты можешь даже сам ее вымыть, чтобы она была полностью чистой. Хочешь, я дам тебе полыни, чтобы ты натер ею свою женщину в тех местах, которые тер ей другой мужчина?

— Давай о чем-нибудь другом, — прорычал воспитанник орков, которого уже коробило от таких предложений.

— Давай, — покладисто согласилась старуха. — Я хочу лишь сказать, что если Жусан пойдет следом, то ты ее не прогонишь. Но не прогонишь не потому, что ты ее любишь, а потому что тебе станет жаль и женщину, и своего не рожденного ребенка. Она станет обузой для тебя. Конечно, ты постараешься это скрыть, но девочка все поймет. И тот мир, куда ты ее приведешь, будет для нее чужим. Жусан не сможет в нем жить. Я чувствую, что в твоей жизни уже были потери. Значит, ты все прекрасно понимаешь. Так?

— Так, — согласился Данут. — Когда я должен уйти? А главное — куда мне идти? Если ты скажешь, что я должен уйти в неизвестность, я уйду, но скорее всего, мне там не выжить.

— Лучше бы тебе уйти сейчас, но скоро наступит ночь. Ты уйдешь завтра. Сегодняшнюю ночь можешь провести с Жусан. А завтра утром ты уйдешь. Девочка даст тебе на дорогу воды и сыр, мужчины поделятся оружием, одеждой, а еще с тобой пойдет проводник.

— Проводник — это собака? Как ее там... Нойда? — догадался Данут.

— Нет, — с некоторой заминкой отозвалась старуха. И, словно бы прислушиваясь к чему-то, ответила: — У Нойды еще не зажила лапа и ей будет трудно идти. Но с тобой пойдет любая из наших собак, потому что они будут рады оказать услугу тому, кто помог их сородичу.

— Благодарю.

— Пока еще рано. Ты хочешь выйти на побережье, где проходят большие базары?

— Да, — кивнул Данут и с удивлением спросил: — А как ты догадалась?

Из кибитки донесся дробненький смешок.

— Ты глупый юнец. А куда еще ты можешь пойти? Если пойдешь на полдень, то вернешься в пустыню. Пойдешь с нами — упрешься в горы. А чужие люди бывают только на побережье, потому что они покупают у нас, у наших соседей разные товары и платят за это своими игрушками и прочей дребеденью. Не спрашивай, почему ты не видишь у нас этих товаров. Мы меняем только то, что нам действительно необходимо, а не то, без чего можно обойтись.

— Но побережье большое. Как я отыщу именно то место, где проходят базары? — поинтересовался Данут.

— Я же тебе сказала, что с тобой будет проводник, — недовольно сказала старуха. — Хотя, если ты посмотришь на небо, то увидишь там звезды. Так вот, там есть одиннадцать ярких звезд. Сможешь ли ты их найти?

Данут едва не закрякал! Вот тебе и степняки, не знающие, что по звездам можно ориентироваться!

— Одиннадцать звезд? — зачем-то переспросил он, хотя уже понял, что старуха имеет в виду созвездие Кормы.

— Да, одиннадцать, — нетерпеливо сказала старуха. По голосу чувствовалось, что она уже устала. — Если ты совсем глупый, попроси Жусан, она покажет, где на небе Баранья лопатка.

— Я понял, что это за созвездие.

— Стало быть, ты не совсем дурак. Так вот, на самом горбу, между восьмой и шестой звездами, есть звезда, что светит тускло, а чуть ниже — еще одна звезда, из другого созвездия. Если ты проведешь между ними прямую линию, то смотри прямо в центр. Это то, что тебе нужно и выйдешь по ним прямо туда, куда тебе нужно.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Данут.

Он теперь