значит, винит себя за то, что меня забрали на Игры. Эх, а ведь это лишь чайная ложечка неприятностей в огромном потоке бед!

Похоже, из-за меня заговор по выведению арены из строя подвергается большой опасности. Впрочем, Бити наверняка в курсе. Я не сплю целых три вахты, надеясь, что он наведается вновь… Наконец мои веки тяжелеют, и я бужу Вайета.

Менторы позволяют нам хорошенько выспаться, и я чувствую себя гораздо лучше, обнаружив на кухонном столе свою драгоценную подвеску. Проверку прошли все четыре наших талисмана, и мы радостно их разбираем.

– Можно взглянуть на твой, раз ты все равно его снял? – просит Мейсили.

Что ей ответить? Нет, потому что моя девушка тебя терпеть не может? Теперь мы должны вести себя как союзники, к тому же Ленор Дав об этом никогда не узнает, и я протягиваю Мейсили свой талисман.

Она изучает его внимательно, разглядывая каждый завиток, читает дарственную надпись, которую сразу заметила, в отличие от меня.

– Ну, твои музыканты еще те ценители прекрасного!

– Слышал, у тебя есть брошка от Тэма Янтаря, – говорю я.

Мейсили морщит нос.

– Ах да. Сделана красиво, но мне не особо нравятся сойки-пересмешницы. Есть в них нечто противное природе – все-таки они наполовину мутанты.

Такое мне даже в голову не приходило.

– Некоторые считают, что это и есть победа. Они покинули Капитолий и выжили!

– Правда? – удивляется Мейсили. – Ладно, если удастся покинуть Капитолий и выжить, я, может, и дам брошке второй шанс.

– Если нет, Ленор Дав избавит тебя от нее с радостью, – говорю я.

– Ленор Дав… – Мейсили понимающе улыбается. – Я не нравлюсь твоей девушке, Хеймитч. И брошки тут ни при чем.

– Может, потому, что ты злюка? – невинно спрашиваю я.

Мейсили смеется.

– Отчасти. Еще я знаю ее тайну, и ей не нравится быть в моей власти.

Ее тайну?

– Ты о чем?

– Я о том, откуда у нее на руках взялась оранжевая краска, когда она приходила поиграть на дне рождения мэра. – Мейсили возвращает мне талисман. – Спроси сам, когда вернешься домой.

Я озадаченно смотрю на подвеску. На перьях кое-где виднеется оранжевая краска. Возможно, Ленор Дав помогала своему дяде ее мастерить. Или решила их раскрасить в тон своей любимой помады? Видимо, Мейсили съязвила насчет цвета ногтей Ленор Дав.

Почему же тогда это тайна, отдавшая ее в руки Мейсили? Лак для ногтей – штука дорогая, неужели Мейсили намекает, что Ленор Дав его украла?

– Рассказывай!

– Тайну не рассказывают направо и налево. – Мейсили аккуратно поправляет свои цепочки (распорядители Игр явно сочли ее коллекцию одним талисманом) и надевает бусы с лиловыми и желтыми цветами на шею Лулу. – Разве только у тебя есть на что ее обменять? Тогда можем договориться.

– Ох уж эти девчонки, – ворчит Вайет, надевая свой талисман. – Их не поймешь.

– В самую точку, – киваю я и отвлекаюсь на монетку, вставленную в ожерелье Вайета. Мейсили сделала так, что ее можно легко вынуть и вставить обратно, потому что перекатывание монеты на пальцах помогает Вайету думать. – Эй, а из чего твоя монетка? Из никеля?

– Думаю, из цинка.

– Картофельная батарейка! – напоминаю я. – Теперь осталась медь.

Мейсили поглаживает медальон, висящий на шее.

– Уже есть!

– Кто бы сомневался, мисс Доннер, – говорю я. – Если распорядители Игр их вернули, значит, хотят, чтобы мы ими воспользовались.

И тут заявляется Друзилла и зовет нас в гостиную, чтобы обсудить подготовку к интервью. Ей явно не по себе после фиаско на Жатве и на параде колесниц, да и наши баллы за тренировки тоже весьма посредственные. Вечер интервью – последнее крупное мероприятие с ее участием, и Друзилле нужно, чтобы все прошло удачно.

– Учтите, всегда найдутся сердобольные болваны, которые пошлют припасы неудачникам вроде вас, если вам удастся их как-нибудь зацепить. Сейчас единственный, кому удалось хоть как-то выделиться, – это Хеймитч: людям не терпится узнать, как его угораздило получить такой неприлично низкий балл. Еще он привлек к себе внимание на параде своими отвратительными выходками по отношению к публике. А остальных из вашего дистрикта просто не существует! Интервью – последний шанс произвести перед Играми хоть какое-то впечатление на зрителей. Все, что заставит вас блеснуть, – плюс! Главное, чтобы вас запомнили! Итак, кто же вы? Почему я захочу поставить на вас свои деньги?

Используя в качестве зрителей Друзиллу, Мэгз, Вайресс и себя, мы расчищаем место и разыгрываем предстоящие интервью. Друзилла изображает Цезаря Фликермана, речистого ведущего вечера. С Лулу она почти сразу теряет терпение, учитывая, что девочка может лишь повторять: «Меня зовут Луэлла Маккой. Я из Дистрикта-12».

– Просто ужас! – сетует Друзилла. – Фликерман тебя живьем сожрет. Что с тобой не так? Очнись!

Она трясет Лулу за плечи, и от прикосновения Лулу вдруг начинает кричать:

– Вы нас убиваете! Вы нас убиваете!

Друзилла ахает и заносит руку, чтобы ударить ее, мы едва успеваем вмешаться. Мэгз уводит Лулу в спальню.

– Она не Луэлла Маккой, – сообщает Мейсили. – Луэлла погибла, это двойник. Маленькая девочка, которую Капитолий запытал до беспамятства. Но даже ей понятно очевидное: вы нас убиваете.

Друзилла оглядывается в поисках поддержки. Миротворцы остались внизу, Вайресс тоже не на ее стороне. Она – один на один со зверятами из дистриктов, включая Мейсили, которая может дать сдачи. Друзилла берет себя в руки.

– Меня это не касается. Мое дело – подготовка к интервью. – Друзилла показывает на Вайета: – Ты первый.

После обмена любезностями она спрашивает у Вайета, что делает его особенным.

– Я – прогнозист, спец по ставкам, – говорит он без колебания.

– Как это?

– Дома в Двенадцатом я высчитываю вероятности на азартных мероприятиях. Я определяю шансы трибутов на выигрыш в Голодных играх.

– Неужели? – скептично ухмыляется Друзилла.

– Да.

– И на кого посоветуешь поставить нашим зрителям?

Вайет делает глубокий вдох и выпаливает свои прогнозы:

– Довольно заманчиво сорвать плод, который висит пониже. Шансы всегда хороши для большинства профи, вроде Панаша из Дистрикта-1. Он самый крупный трибут, отлично тренирован, получил высокий балл. Я дал бы ему одиннадцать к пяти, что значит его шанс на выигрыш составляет тридцать одна целая и двадцать пять сотых. Или Марита из Четвертого – достойная соперница крепкого телосложения, одиннадцать баллов от распорядителей, что недвусмысленно намекает на превосходное владение трезубцем. Я сказал бы, шесть к одному, или четырнадцать целых двадцать девять сотых процента.

– Расчеты замысловатые, но ничего нового я не услышала, – хмыкает Друзилла. – Все знают, что ставить на профи выгодно.

– Безусловно, – соглашается Вайет. – Только эти Игры – совершенно особенные, ведь все сорок восемь трибутов заключили союзы еще до старта. Прежде такого не