случалось. Профи сильны, конечно, однако новички вдвое превышают их числом. Если бы я делал ставку, то, разумеется, присмотрелся бы к профи, однако если союзы не развалятся, если трибуты будут защищать друг друга до последней капли крови, то шанс есть у всех. И если не боитесь рискнуть, лучше поставить на менее явного новичка, потому что шансы не в его пользу и в конце можно получить гораздо более ощутимый выигрыш.

– Назови имя! – велит Друзилла.

– Хеймитч Эбернети.

– Он набрал единицу.

– Именно! Видимых увечий нет, физически крепок. Его поведение говорит о смелости, которая тревожит распорядителей.

Потрясенный, я вмешиваюсь в разговор:

– Тебе не обязательно меня хвалить, Вайет.

– Ничего я не хвалю, Хеймитч. Это честная оценка твоих шансов. Кстати, у Мейсили они тоже неплохи.

– Как насчет тебя самого? – интересуется Друзилла.

– О, на себя бы я не поставил, – признает Вайет. – Я всего лишь…

– Нет! – обрывает его Вайресс. – Зря ты себя недооцениваешь. Ни один трибут не способен на то, что ты нам сейчас продемонстрировал! Сделай упор на силу интеллекта. Сошлись на меня. Скажи: Вайресс победила в прошлогодних Играх, не пролив ни капли крови. Мозги – важны!

Вайет задумчиво поворачивается к Друзилле:

– В любой момент Голодных игр я буду знать шансы любого трибута, как они соотносятся друг с другом, с какой вероятностью получат подарки. Это удержит меня от глупых ошибок. Вот в чем мое преимущество. Другое дело, хватит ли у вас ума его оценить.

– Отлично! – довольна Вайресс. – Подавай себя как разумный выбор для тех, кто делает ставки. На это откликнутся люди, которые гордятся своим умом.

Когда наступает черед Мейсили, они с Друзиллой сверлят друг друга взглядами, однако от обмена реальными ударами воздерживаются.

– Итак, мисс Доннер, что вы думаете про Капитолий?

– Поверить не могу, что у людей, у которых столько денег, такой дурной вкус! У вас тут горы богатств, и на что вы их тратите? – Мейсили окидывает взглядом ее наряд – комбинезон в красно-белую полоску и вязаную шапочку в тон. – Вы словно сбежали с витрины нашей кондитерской в Дистрикте-12. Просто леденцовая трость во плоти!

Рука Друзиллы нервно тянется к воротничку.

– С таким отношением друзей ты себе не заведешь, маленькая злючка!

– Кто сказал, что мне нужны друзья? Я здесь для того, чтобы меня запомнили, верно? Дело не только в вас – я много кого успела увидеть из колесницы. Слишком яркие и безвкусные цвета, уродливые силуэты. Заскоки капитолийской моды когда-нибудь заставят вас пожалеть о своей глупости. Вообразить не могу, почему вам нравится смахивать на скот в хлеву, но надеюсь, что те козлиные рога снимаются. Видели женщину с бриллиантами, вставленными в зубы? Люди стареют, в этом нет ничего зазорного, но только представьте, в какую пытку превратится прием пищи, когда десны усохнут!

– Значит, нам следует подражать кому – Дистрикту-12? – брызжет слюной Друзилла.

– Еще чего! Люди там едва сводят концы с концами и одеваются убого. Хотя все шахтеры сложены не в пример лучше, чем любой из тех, кого я видела в толпе на параде. И этого не изменит никакая пластическая хирургия!

– Что?!

– Хороший вкус не купишь даже за все деньги мира, ясно? У иных жителей Двенадцатого его побольше, чем у капитолийцев.

– Закончила? – спрашивает Друзилла.

– Честно говоря, я едва размялась.

– Иди на место!

Итог беседе подводит Вайресс:

– Стратегия рискованная, но они точно тебя запомнят.

Возвращается Мэгз с окровавленным носовым платком.

– Заснула. Не знаю, что ей вживили в ухо, но у бедняжки пошла кровь.

Друзилла отмахивается:

– Напоминаю, это меня не касается! Теперь ты, Эбернети. Значит, в Двенадцатом есть идиотка, вычислитель и злючка. А кто ты?

– Ходячая неприятность. Иначе как бы я получил единицу за тренировки?

Мэгз меня поддерживает:

– Да, отличная идея, сделай на нее упор!

– Как же ты умудрился получить единицу? – спрашивает Друзилла.

– Распорядители Игр меня не любят. Все началось, когда я сцепился с миротворцем на Жатве.

– Такого говорить не смей! – взвивается Друзилла. – Испортишь все мои блистательные усилия по сокрытию мятежа!

– Какой мятеж?! Вудбайн побежал, миротворцы его пристрелили.

– Я узнаю мятеж с первого взгляда!.. В общем, забудь. В любом случае симпатий публики этим не заработаешь. Она поведется на скверного мальчишку, не на бунтаря. Ты должен быть дерзким, а не опасным. К примеру, прошлой зимой, когда случились перебои с поставкой крема для лица, какой-то студент подкрасил розовым все питьевые фонтанчики. Вот негодник! Все были в восторге!

Я понимаю, что на самом деле она пытается помочь, и все же…

– Ладно, ясно. Я ведь собираюсь на Голодные игры. Не думаю, что озорство с кремом для лица прокатит. Могу я рассказать про плевки в толпу?

– Конечно, нет!

– Если не могу рассказывать про Жатву, не могу про плевки, о чем же мне говорить?

Друзилла задумывается.

– Будь таинственным! Намекай на дерзкое поведение, не вдаваясь в подробности. Те, кто видел церемонию открытия, уже о тебе сплетничают. Пусть публика задействует воображение!

– Дерзкий, а не опасный, – повторяю я.

– Вот именно!

Негодник. Так бабуля называла бельчонка, который пробирался на крыльцо, чтобы украсть орехи, которые она колола. Прямо у нее из-под носа. Маленький негодник, зато смешной.

– Могу попробовать.

Впрочем, шанса попробовать мне не дают: в квартиру врываются взволнованные Прозерпина с Витом.

– С Магно беда! Мы пошли к нему домой посмотреть на костюмы для интервью, чтобы прикинуть макияж и прически для сегодняшнего вечера… – начинает Прозерпина.

– Так можно делать. Даже нужно – это прописано в нашей учебной программе. Так что мы за ним вовсе не шпионили… – перебивает Вит.

– И дверь в квартиру была широко открыта, а сам он нездоров…

– Он заблевал всю квартиру и бредил, как настоящий псих и…

– Мы думаем, что слухи про жабий яд вполне могут оказаться правдой! – Прозерпина прикрывает рот ладошками, словно выболтала страшную тайну.

– Слухи?! – яростно выпаливает Друзилла. – Да он облизывает жаб с самой войны! Поверить не могу, что он осмелился на это во время Игр! Хотя о чем я? Конечно, могу! Пусть даже просто для того, чтобы испортить мне карьеру!

– Зачем облизывать жаб? – интересуется Вайет.

– Потому что он без ума от рептилий! И готов пойти на все, лишь бы меня подставить.

– Говорят, выделения определенных видов жаб вызывают галлюцинации, – объясняет Вит. – Некоторые люди делают это ради удовольствия. Фу, гадость!

– Я подам письменную жалобу распорядителям! – Друзилла хватает сумку и уносится прочь, эффектно завершая мою подготовку к интервью.

– Послушайте, у вас найдется для них какая-нибудь черная одежда? – спрашивает Вайресс у нашей команды подготовки.

– У нас? – недоверчиво переспрашивает Вит. – Мы