знала, где могила, чтобы хотя бы положить цветочек. А Хулита была крутая, она пообещала: если мы найдем прах ее родителей, если хотя бы получим какие-то сведения, то попадем на телевидение или в газеты и станем известными, вызовем всеобщий восторг.

По крайней мере мне такое хладнокровие Хулиты показалась сильной чертой характера, но я подумала, что это нормально, это ее фишка. Правда, она оговорилась, что надо позаботиться и о других известных исчезнувших, чтобы они могли нам помочь. В какой-то книге о спиритизме мы вычитали, что следует сконцентрироваться на знакомом покойнике, вспомнить его запах, одежду, жесты, цвет волос, создать мысленный образ, и это облегчит реальное появление мертвеца. Потому что иногда являлось немало ложных духов, которые врали и выносили нам мозг. А отличить их трудно.

Полячка сообщила, что пропал бойфренд ее тети, его увели во время чемпионата мира по футболу. Нас это удивило: семья Полячки была скрытной. Но она уточнила, что дома об этом никогда не говорили, пока полупьяная тетя вдруг не рассказала ей все за шашлыком, пока мужчины с ностальгией вспоминали футболиста Кемпеса и обсуждали чемпионат мира. Тетя разозлилась. Она выпила красного вина и рассказала Полячке о своем женихе и о том, как она была напугана. А Надя вспомнила друга своего отца. Когда она была девочкой, он часто приходил к ним обедать по воскресеньям, но однажды не явился. Его отсутствия она особо не заметила, тем более что он часто ходил на футбол с ее отцом, а девочку на матчи не брали. Это Надины братья обратили внимание, что он теперь не приходит, и спросили отца, а тот не стал им лгать, что они, мол, поссорились или еще что-то в этом роде. Объяснил, что друга увели, как и твердили дедушка с бабушкой. Потом братья передали слова отца Наде. В то время ни мальчики, ни Надя понятия не имели, куда его забрали, что такое похищение вообще, обычный ли это случай и плох он или хорош. Однако теперь-то все мы разбирались в подобных вещах благодаря просмотрам фильма «Ночь карандашей»[19], который заставил нас реветь в голос, и мы брали его напрокат примерно раз в месяц, и «Никогда больше»[20], который Буратинка притащила в школу, потому что дома ей разрешили его смотреть, сверившись с рецензиями в журналах и на ТВ. А я припомнила нашего соседа из дома за задним двориком, который жил там недолго, меньше года. Он редко выходил на улицу, но иногда мы видели, как он прогуливается. Помнила я его смутно, будто во сне, да и во дворе проводила мало времени. Но однажды ночью за ним пришли, и моя мать потом всем рассказывала, что нас тоже чуть не забрали из-за этого сукина сына. Наверное потому, что она так часто это повторяла, сосед мне и врезался в память. Я не могла успокоиться, пока в его дом не переехала другая семья и я убедилась, что этот человек не вернется.

У Буратинки примера не нашлось, но мы решили, что и перечисленных покойников достаточно. В ту ночь мы ворожили до четырех утра, уже начали позевывать, у нас першило в горле от курева, а самым невероятным было то, что родители Буратинки даже не постучали в дверь, чтобы отправить нас спать. Мне кажется — хотя я и не уверена, ведь доска для спиритических сеансов поглотила все мое внимание, — что они тоже до рассвета смотрели телевизор или слушали музыку.

После первой ночи нам разрешили съездить к Буратинке еще два раза в том же месяце. Трудно поверить, но все наши родители или опекуны переговорили по телефону со стариками Буратинки, и по неизвестной причине беседа их полностью успокоила. Возникла другая проблема: нам трудно было разговаривать с теми покойниками, с которыми хотелось пообщаться. Они всячески увиливали, им трудно было решиться на «да» или «нет». Покойники всегда доходили лишь до определенного места: сообщали нам, где их похитили, и умолкали. Они не могли ничего добавить — убили ли их там или увезли еще куда-то. Потом они чертили круги и уходили, что нас бесило. Похоже, я вышла на моего бывшего соседа, однако, написав слова ПАУЧИЙ КОЛОДЕЦ, он удалился. Нет, это точно мой сосед, поскольку он назвал нам свое имя, мы нашли его в титрах кинокартины «Никогда больше», оно было в ее упоминаемом списке. Мы жутко перепугались: он действительно стал первым мертвецом, с которым удалось поговорить. Зато о родителях Хулиты — ни слова.

На четвертую ночь в доме Буратинки случилось то, что случилось. Нам удалось связаться с кем-то, кто знал жениха Полячкиной тети, они учились вместе, сказал он. Покойника, с которым мы общались, звали Андрес, и он поведал, что никуда его не уводили и он вовсе не исчезал, а сам сбежал в Мексику и погиб там в автокатастрофе. У Андреса было прекрасное настроение, и мы воспользовались этим, чтобы задать вопрос, почему все мертвые не отвечают и уходят, когда мы спрашиваем, где их тела. Он объяснил: некоторые сами не знают, где находятся, поэтому нервничают, чувствуют себя неловко. А другие не отвечают, потому что им кто-то мешал — одна из нас. Мы спросили, кто именно, и он признался, что не знает, но это именно так, среди нас одна лишняя.

Потом дух ушел.

Мы поразмышляли немного и решили не придавать значения его словам. В самом начале, на первых сеансах, мы обычно спрашивали вызванного духа, не надоедаем ли ему. А потом перестали задавать этот вопрос, потому что духам очень понравилось играючи тревожить нас: сначала они указывали на Надю, потом отрицали — с Надей все в порядке, а надоедает им Хулита. Так могло продолжаться всю ночь, мы вынуждены были подолгу держать пальцы у блюдца и даже выходить из комнаты, потому что эти типы утомляли нас. Как бы то ни было, история с Андресом настолько нас впечатлила, что мы решили перечитать записанный в блокноте разговор, пока открывали очередную бутылку пива. И в тот момент в дверь нашей комнаты постучали. Мы встрепенулись, ведь родители Буратинки никогда нас не беспокоили.

— Кто там? — спросила Буратинка дрожащим голосом. Да и мы, если честно, немного струсили.

— Это Лео, можно войти?

— Давай входи, придурок! — Буратинка вскочила и открыла дверь.

Лео, ее старший брат, жил в центре города и навещал стариков только по выходным, потому что ежедневно работал. Приезжал он не каждые выходные — случалось, слишком уставал. Мы его