Вновь выплыла на свет божий старая история о пачке банкнотовна сумму в пять тысяч долларов, которую требовал неизвестный шантажист и номеракаждого из которых были записаны в ФБР. Эти-то номера, казалось, и являютсясамой большой тайной во всем деле. Ходили слухи, что даже Гамильтону Бергеру неудалось их узнать, хотя он и пытался. ФБР готово было проверять любые внушающиенедоверие деньги, но список никому не показывался, и таким путем они надеялисьсо временем заставить преступника совершить промах: истратив их, он бынаверняка попался.

Цитируя Гамильтона Бергера, газеты сообщали, что, по егомнению, убийство Джордана Балларда было, вне всякого сомнения, «тесно связано»с похищением денег из «Меркантайл секьюрити».

Помимо всего прочего, многие газеты, ссылаясь на просившеене называть свое имя лицо, которое по долгу службы было обязано находиться вкурсе дела, писали, что Перри Мейсон, представ перед Большим советом присяжных,признался в получении от Арлен Дюваль в качестве задатка двух крупных денежныхкупюр – одна в тысячу, а другая в пятьсот долларов.

Далее говорилось, что номера этих банкнотов былизарегистрированы окружным прокурором и что «прилагаются все усилия», чтобысвязать их с деньгами, пропавшими из банка «Меркантайл секьюрити».

Полиция вовсе не скрывала, а, можно даже сказать, особовыделяла тот факт, что на протяжении последних восемнадцати месяцев АрленДюваль жила в свое удовольствие как нельзя лучше, тратилась, не считая, направои налево, а происхождение денег, которые она явно не заработала, объяснитьякобы не могла.

Отец ее тем временем вел обычную жизнь надолгоприговоренного узника Сан-Квентина и, по всей видимости, с участью своейсмирился и бежать не собирался…

Делла Стрит подождала, пока Перри Мейсон закончит читать, исказала:

– Грязь уже полилась, и если что, то они ее не пожалеют. –Мейсон кивнул. – Они пишут о чем угодно, но только не о том, что и вы в этомделе замешаны не меньше, потому что принимали от Арлен Дюваль краденые деньги исговорились заставить замолчать Балларда, чтобы он в суде ничего не показалпротив вашего клиента.

– Конечно, Делла, – согласился Мейсон, – мяч сейчас у них, иони на подаче.

– А вы не собираетесь пойти в тюрьму и переговорить с АрленДюваль?

– Пока нет.

– Но ведь вы можете, не правда ли? Она арестована, ейпредъявлено официальное обвинение, и ваша прямая обязанность как адвокататеперь состоит в том, чтобы…

– Все верно, – подтвердил Мейсон, – им настолько не терпитсядождаться моего визита к ней, что они даже специально упомянули, что я смогу еевидеть, если пожелаю, в любое время дня и ночи.

– Почему бы вам не сделать этого? – Делла Стрит озадаченносмотрела на своего шефа.

– Потому что та комната, где мы с ней увидимся, будетнашпигована полицейскими микрофонами, как гусь чесноком.

– Но вы можете говорить, соблюдая предосторожность, и…

– Я-то всегда соблюдаю предосторожность, но вот будет лиосторожной Арлен Дюваль? Не скажет ли она чего-нибудь лишнего, в результатечего мы сами затянем петлю у себя на шее, вот в чем вопрос…

– Об этом я не подумала.

– Зато об этом подумал Гамильтон Бергер, и мысль эта, судяпо всему, не дает ему покоя.

Неожиданно ожил и пронзительно напомнил о себенезарегистрированный телефон на столе Перри Мейсона. Так как номер его зналитолько Делла Стрит и Пол Дрейк, Мейсон мгновенно схватил трубку и поднес к уху.

– Слушаю, Пол! В чем дело?

Голос Дрейка был хриплым и напряженным.

– Перри? Наше дельце разворачивается со страшной силой.

– Не тяни, Пол!

– Помнишь то некое неопровержимое, уличающее доказательство,о котором раструбили газеты и которое, по мнению полиции, отметет все сомненияи так далее?

– Помню, и что?

– В трейлере у Арлен Дюваль нашли тайник, полный денег.

– На какую сумму?

– Не знаю, но где-то около двадцати пяти тысяч.

– А где был устроен тайник?

– Одна из внутренних панелей оказалась съемной. Обычнопространство между внутренней обшивкой и внешней оболочкой трейлера заполняетсячем-то вроде стекловаты, но на этот раз роль тепло– и звукоизоляции игралиживые денежки. Тайничок что надо!

– Это все?

– Нет, Перри, далеко не все! Помнишь пять тысяч в банкнотах,номера которых хранятся у кого-то наверху? Ну так вот – более тысячи долларовэтих самых денег обнаружили в тайнике Арлен. Но есть и кое-что другое…

– Что именно?

– Не знаю, Перри, одобришь ты мои действия или нет, нослушай! Помнишь, я говорил как-то, что Манди – малый порядочный и довольноконсервативный? Ну да, конечно, ты не мог забыть. Сейчас я за Сэккитом приставилдругого, этому палец в рот не клади, откусит не задумываясь. Короче, вчераночью, после того как Томас Сэккит, он же – Говард Прим, оставил джип переддомом и отправился баиньки, мой человек излазил его автомобиль вдоль и поперек,и, оказалось, небезуспешно. Он снял несколько вполне приличных отпечатковпальцев и один совершенно четкий – большого и указательного – с солнцезащитногокозырька в кабине. Он видел, как Сэккит поднимал его.

– Отпечатки проверили?

– Само собой! Томас Сэккит – почетный ветеран уголовнойхроники. Занимался подделкой денег и документов на высокопрофессиональномуровне, а кроме того, к его рукам всегда что-то липло. Он опасен, Перри!

– Когда ты получил эту информацию?

– Об отпечатках я знал уже рано утром, но пока проверили, сравнили– в общем, то, что я только что тебе рассказал, мне сообщили буквальнонесколько минут назад.

– Хорошо, Пол, этого Сэккита нам надо как следует потрясти,и посмотрим, что из него выпадет. Где он сейчас? Твой парень следит за ним?

– Разумеется. Сэккит сейчас на Лагуна-Бич. Заехал перед этимв Ньюпорт-Бич, подцепил смазливенькую огненнокудрую куколку, котораяпо-тря-са-ю-ще смотрится в облегающем ее стройное тело купальнике, они веселопоплавали, а теперь зарылись в песочек и плевать хотели на всех.

– Где твои ребята?

– Один наблюдает за парочкой, а второй глаз не спускает сджипа. И если Сэккиту вздумается повторить его вчерашний трюк с исчезновением,то не первой, так второй стрелой мы его возьмем.

– О’кей, Пол! Мы с тобой сию же минуту направляемся наЛагуна-Бич брать интервью у Томаса Сэккита. И я думаю, что наши вопросы ему непонравятся.