– Что сделали вы?

– Вернулся к машине Фрейзера. Мы еще некоторое времяпоездили за мисс Дюваль, пока не потеряли ее.

– Как это случилось?

– Она притворилась, будто хочет подняться на крыльцо, авместо этого забежала за дом, и больше мы ее не видели. Трюк старый и всемизвестный, но я не ожидал ничего такого. Да и в целом я своей работой в тотвечер гордиться не могу…

– Сейчас вы утверждаете, что сигналящий из окна человек былПерри Мейсон?

– Я… да, сейчас, пожалуй, да.

– Задавал ли вам мистер Мейсон вопросы, пытаясь выяснить,узнали ли вы его или нет?

– Дело было так, что он приехал ко мне и попросил описатьчеловека, которого я видел подающим сигнал у Балларда в окне. Я вынужден былпризнаться, что тот человек выглядел точно как мистер Мейсон, что по размерам ипо комплекции это был, если можно так выразиться, его двойник, и… в тот моментя не придал этому особого значения.

– А когда вы осознали значение этого?

– Когда был у вас в офисе и… после того как поговорил смистером Фрейзером. Тогда у меня стала складываться единая картина.

Бергер удовлетворенно выпрямился на стуле.

– Думаю, этого пока достаточно. Пригласите Джеймса УингейтаФрейзера.

Фрейзер вошел, его привели к присяге, и он изложил свойрассказ, подтвердив все, что до него сказал Манди, за исключением момента овремени.

По словам Фрейзера, он впервые увидел Манди в промежуткемежду девятью и девятью тридцатью.

– Как вы определяете время? – спросил Бергер.

– Приблизительно. Я ездил посмотреть кое-какую недвижимость,а когда возвращался, меня остановил на бульваре этот детектив, и мне кажется,что тот человек у Балларда в доме подавал сигнал где-то около десяти часоввечера.

– Можете ли вы сейчас опознать человека, подававшего сигнал?

– Да, сэр. Это был Перри Мейсон.

– Когда вы в первый раз узнали, кто он такой?

– Он появился у меня дома… у нас как раз полным ходом шланебольшая вечеринка.

– Во сколько это было?

– Поздно ночью.

– И все-таки во сколько?

– О, это было… примерно… не знаю, я совсем не смотрел начасы. Мы отдыхали с друзьями, и…

– Что хотел мистер Мейсон? Что он сказал?

– В основном он хотел выяснить, хорошо ли я разглядел исмогу ли узнать того человека в окне. Я ответил, что человек был такого жетелосложения и… А после того как мистер Мейсон уехал от меня, кто-то из гостей,не помню кто, сказал что-то насчет того, что слишком уж он озабочен, смогу ли ятого незнакомца снова узнать и… еще кто-то добавил: «А может быть, он озабоченпотому, что хочет знать, не подозревает ли его кто-нибудь…» Все засмеялись, номеня вдруг как осенило… я понял, что человеком в окне мог запросто быть мистерМейсон.

– Вы видели того человека сначала в окне, а потом когда онуходил, верно?

– Да, сэр. И когда он уходил, я разглядел его лучше.

– Видели, как он вышел, сел в машину и уехал?

– Да, сэр.

– Кто был этот человек?

– Сейчас я могу утверждать, что это был Перри Мейсон.

– Называя это имя, вы имеете в виду свидетеля, сидящего отвас слева?

– Да.

– Положите руку ему на плечо.

Фрейзер приблизился к Мейсону и выполнил, что от неготребовалось.

– Это все, – заявил Гамильтон Бергер.

Окружной прокурор встал, повернулся к присяжным, затемвзглянул на Мейсона и произнес:

– Мы вас больше не задерживаем, мистер Мейсон. Вы свободны.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – но если вы хотите бытьабсолютно и окончательно точным в глазах Большого совета присяжных, то вам быне мешало отметить и тот факт, что у обоих этих свидетелей я спрашивал, могутли они опознать виденного ими человека. Манди, мне помнится, ответил, что врядли, а Фрейзер сказал, что может опознать, если снова увидит. Но в тот самыймомент Фрейзер смотрел прямо на меня.

– Нет нужды начинать оспаривать это дело, – возразилГамильтон Бергер. – Члены Большого совета в состоянии сами сделать выводы,особенно относительно того, почему вам так не терпелось увидеть свидетелей, и вто время, как от вас они этого ждали бы в самую последнюю очередь, поставить имловушку и заставить заявить, что однозначно положительного опознания они датьне могут.

– Прошу не касаться мотивировки моих поступков, господинокружной прокурор. Сконцентрируйтесь на своих! Я всего лишь хочу отметитьнекоторые очевидные моменты. Да, сейчас я не имею права подвергать свидетелейперекрестному допросу, но если Большой совет решит предпринять какое-либодействие, то такое право у меня появится, и не забывайте – перекрестный допроссостоится тогда в присутствии общественности.

– Не пытайтесь оспаривать дело, – огрызнулся Бергер. – Я ужесказал: мы вас больше не задерживаем.

– Благодарю вас, господин окружной прокурор. – С этимисловами Мейсон покинул зал заседаний Большого совета, за дверями которого егомоментально окружили репортеры.

– Что там происходит? – Этот вопрос прозвучал одновременноиз нескольких уст. – Это правда, что вы замешаны в убийстве Балларда?

– Насколько мне известно, – спокойно ответил Мейсон, –свидетель не вправе обсуждать с кем-либо показания, данные перед Большимсоветом.

– Вас вызывали в качестве свидетеля?

– Да.

– Тогда почему вы оставались в зале, пока вызывали еще двоихсвидетелей? Их вызывали, чтобы опознать вас?

– Об этом спросите окружного прокурора или кого-нибудь изприсяжных. Я от комментариев воздерживаюсь! – Мейсон любезно улыбнулся.

– Но, предположим, вас опознали.

– Предположим.

– Пытается ли Бергер склонить членов Большого советаобвинить вас в чем-либо?

– Боюсь, что я не в состоянии читать мысли господинаокружного прокурора. Извините, джентльмены, но я должен идти!

– Нет, нет, мы вас так не отпустим! Вы были вчера ночью вдоме у Балларда?

– Да, был.

– В то время, когда его убили?

– Нет. Когда я от него ушел, он был жив-живехонек.

– Во сколько это было?

– Я не посмотрел на часы.