Дрейк покачал головой.

– Что ж, – заметил Мейсон, – будем довольствоваться тем, чтоесть.

– Но, Перри, – торопливо перебил его Дрейк, – ты же неможешь винить моего человека за то, что на него вышла полиция и что окружнойпрокурор сказал ему, что делать, а что – нет, и за то, что он не посмелослушаться. В конце концов, он детектив и в этом городе ему еще жить иработать.

– Конечно нет, Пол. Но мне жутко интересно, действительно лисказал ему многоуважаемый господин Бергер, кроме того, что не делать, еще и то,что делать. Я имею в виду опознание.

– Видишь ли, Перри, нужно знать Манди. Он консерватор.Порядочный, надежный, работящий. Если он что-то говорит, проверять не надо. Единственнаязаковырка с ним – излишняя робость, он не боец. Выходит из игры, как толькозапахнет жареным. У него хороший глаз, он безупречный исполнитель, но… он небоец, Перри.

– Другими словами, он бы не стал сопротивляться окружному,так?

– Он никогда бы не поклялся ни в чем, чего не видел своимиглазами и в чем не уверен на все сто.

– Но с окружным прокурором бороться не стал бы?

– Нет. И нельзя от него это требовать. Ну а почему бы всамом деле тебе туда не пойти, на это могла быть веская причина… В убийстветебя подозревать никто не собирается. Твой ночной визит важен только в томсмысле, что помогает установить элемент времени. А что, Арлен Дюваль пришласразу, как ты уехал?

– По крайней мере, так утверждает Манди.

– Ну если Манди это утверждает, то, скорее всего, так оно иесть. Что будешь делать, Перри?

– Ничего. Но если Бергер вызовет меня в качестве свидетеля исумеет правильно поставить вопросы, мне придется пожертвовать клиентом.

– И что она тогда сделает?

– Чтобы спасти свою голову, она сделает единственновозможное – покажет, что нашла его мертвым, когда я ушел.

– И тогда Гамильтон Бергер…

– Трудно сказать. Он может повернуть дело так, что Большойсовет предъявит обвинение нам обоим. Он взбешен, не забывай… О, Пол, давай хотьна минуту о нем забудем! Что у нас с Арлен? Что там было?

– Арлен – сущий дьявол. Когда полицейские сыщики обнаружили,что следят за пустым трейлером, они сильно расстроились. Сегодня утром ониворвались туда и устроили обыск.

– Черт! Обыск без ордера?

– Насколько мне известно, без. Не знаю как, но постепенно доних дошло, что их ночная пташка выпорхнула, ничего им не сказав. Они подкралисьпоближе, посовещались, и один побежал звонить. Мои люди не пропустили ничего.

– И что произошло?

– Двое других подошли вплотную и постучались. Два или трираза. Само собой, ответа не было. Тогда они попробовали дверь – она былаоткрыта, – и они вошли.

– Как долго они находились внутри?

– Да они и сейчас там, Перри! Ребята, должно быть, дотошные.Проверяют основательно.

– Ладно, Пол, постарайся как-нибудь снова не потерятьСэккита. Все внимание ему.

– А ты, Перри? Что ты хочешь предпринять с Манди? Тебе этосерьезно повредит?

– Я не сомневаюсь, что в данный момент Гамильтон Бергерувещевает Большой совет присяжных выдвинуть против меня обвинение влжесвидетельстве.

– Что, если ему это удастся?

Мейсон пожал плечами.

– А все-таки, Перри, что, если он их убедит?

– Я подпишу обязательство.

– А дальше?

– Дальше не знаю.

– Ты что-то немного говоришь сегодня.

– А пока и говорить-то особенно нечего. Приставь еще людейза Сэккитом, Пол. Он для нас важен. Чертовски важен! И не дай ему надуть тебяеще раз.

– Нужно ли дать понять, что мы за ним следим?

– Лучше не надо. Если, конечно, нельзя этого избежать. Ибрось на него больше людей.

– О’кей, Перри! Что еще?

– Узнал ли что-нибудь об убийстве Балларда?

– Ничего нового. Кто-то зашел сзади и нанес удар по головетяжелым предметом. Чем-то вроде дубинки. А когда тот уже стоял на коленях,трижды пырнул в него кухонным резаком.

– Откуда взялся резак?

– Это был нож Балларда. Кто бы им ни воспользовался, он взялего с магнитной вешалки над сушилкой.

– Это делает смерть еще более трагичной – жертву убили егоже собственным ножом. Но одновременно исключает и преднамеренность и превращаетдело в тот случай, когда действия разворачиваются на месте по непредвиденномусценарию.

– Кто это сделал, Перри?

– В том-то и загвоздка, пропади все пропадом! Согласно рассуждениямполицейских, а они вроде бы рассуждают логично и никакого изъяна в ихлогической цепочке я пока не вижу, убить Балларда могли только двое – АрленДюваль и Перри Мейсон. Но я-то этого не делал, черт меня побери!

– А как они мыслят?

– Прежде всего, они знают, что Арлен Дюваль приехала наместо, когда я был у Балларда и с ним разговаривал. Войти она не захотела,ждала, пока я уйду. Переждав за домом, она затем пробралась внутрь через заднееокошко и, пробыв в доме у Балларда минут пять, выбежала сломя голову черезглавный вход, после чего с успехом избавилась от твоих пинкертонов. Что задьявол, Пол, почему вчера ночью с твоими сыщиками расправлялись, как со слепымикотятами?

– Это случается, Перри, – удрученно согласился Дрейк, – тызнаешь эту игру не хуже, чем я. Так бывало и в прошлом, мы не застрахованы отэтого и впредь. Таковы правила, и элемент везения не исключить. Но как ониузнали, что Баллард был мертв в тот момент, когда Арлен Дюваль выбежала издома?

– А это, Пол, как раз и есть сейчас моя последняя надежда.Если у Арлен хватит благоразумия и она ничего не скажет, то мы сможем запутатьсвидетелей относительно временного фактора. Уже наблюдается расхождениепоказаний. Но что-то там в доме такое случилось, отчего она и впрямь потерялаголову и бросилась наутек. Многое зависит от дальнейшего хода событий.

– То есть как?

– Рано или поздно ее поймают, и если она покажет, чтоБаллард в момент ее ухода из дома был жив и здоров, то от нее потребуютобъяснения, зачем тогда она проникла к нему через окно на кухне и почемусбежала как сумасшедшая, даже не прикрыв за собой переднюю дверь. Но в случае,если она признается, что вошла и, застав Балларда мертвым, испугалась и поэтомуубежала, то… то тогда земля у меня под ногами будет гореть жарким пламенем. Ивсе же нам нельзя не учитывать одну гнусную возможность…