— Хороша? — с задором спросила она.

— Необыкновенно! — с большим пылом заверил её Канлар.

— Всегда мечтала, чтобы кто-нибудь оценил, — призналась королева, сделав несколько простых танцевальных па.

Сердце её пело от радости: она видела в его глазах, что она действительно весьма хороша, что она желанна, что она не хуже любой другой женщины, а может, и получше многих, и что совершенно неважно, королева она или нет, — в ней есть что-то важнее её королевского величия и что-то притягательнее её заманчивого статуса.

Должны отметить, что королева в красном и с распущенными волосами произвела на Канлара столь неизгладимое впечатление, что даже отключила его рефлексирующую занудную сторону, чего не получалось ещё добиться ни одной женщине — в настоящий момент ни на какую рефлексию он был не способен, а только смотрел и восхищался.

Есть считать любовью то чувство, которое мы питаем к истинной сущности человека, а не к его внешним маскам, то это была любовь с первого взгляда.

Спустя минуту, отмерев, Канлар подошёл к Кае, взял её за руку и поцеловал. Потом поцеловал ещё. Перевернул ладонь тыльной стороной и снова поцеловал. Потом пришёл черёд запястья. Восемь поцелуем понадобилось на дорогу по предплечью до локтевого сгиба. На локтевом сгибе королева покраснела уже до такой степени, что краска стала заливать и плечи.

— Постойте! — жалобно взмолилась она, с удивлением замечая, как кровь шумит в ушах, а в груди решительно не хватает воздуха.

Канлар послушно остановился, вернулся обратно к ладони и просто прижал её к губам.

— Вы восхитительны, — наконец, оставляя в покое её руку, выпрямился он.

Его глаза свидетельствовали об этом выводе куда ярче, чем слова.

— А вы… вы, сударь, оказывается, опытный обольститель! — ответила Кая.

Пожалуй, до глубины души этим выводом Канлар был польщён именно потому, что обольстителем не являлся. Прямо скажем, обычно дамам его манера была не по душе, но тут уж так удачно сложилось, что у королевы были весьма смутные и невысокие требования к супругу, и неожиданно для неё обходительный и деликатный Канлар с лихвой превосходил все эти требования.

Право, королева была морально готова к мужу, который за рамками исполнения супружеского долга и внимания-то ей уделять не будет — в политическом браке такой расклад был более чем возможен. Кая не была наивной и прекрасно знала, что зачастую отношения в политически связанных парах удерживаются лишь необходимостью производить на свет наследников; когда же эта задача бывает выполнена, оба супруга находят себе фаворитов и фавориток, по возможности сохраняя внешнюю благопристойность. Кая с ранних лет знала, что у её мужа могут появиться фаворитки, и что, более того, ей может попасться в мужья столь неприятный человек, что он не будет трудиться скрывать свои связи. Выдумывая себе такие страшилки на основе семейных хроник (в коих какие только экземпляры ни попадались!), Кая полагала, что готовит себя к худшему, чтобы в своё время это не стало для неё слишком сильным ударом; но, честно говоря, она больше истощала себя фантазиями такого рода, нежели реально к чему-то готовила. Можно смело предположить, что, случись с ней подобное, её «подготовка» не только не спасла бы её от боли, а только усилила бы её многолетним накопленным «я так и думала!».

Впрочем, несмотря на придумывание страшилок, внутри себя Кая давно решила, что, если уж ей повезёт с супругом, и тот будет готов выстраивать что-то получше сюжета «родим наследников и найдём фаворитов» — она со своей стороны сделает всё возможное, чтобы их брак стал чем-то большим, чем политическим расчётом.

Канлар, однозначно, на фоне этих страшилок смотрелся самым выгодным образом, а его основательная и деликатная манера ухаживать, которая обычно вызывала в дамах раздражение и скуку, трогала сердце Каи куда больше, чем могли бы тронуть решительные меры матёрых соблазнителей.

Хотя четвёртый свадебный день занимал только вечер супругов — их ожидали зрелищные развлечения — Кая и Канлар решительно назначили на послеобеденное время совет. Текущие государственные дела могли подождать несколько дней, но подвисший вопрос с тем, кого назначить вице-канцлером, требовал внимания незамедлительно.

Проблема заключалась в том, что на эту должность нужен был человек и верный, и умелый, и мудрый, и достаточно молодой притом — его заранее начнут готовить на замену теперешнего канцлера, когда он уйдёт на покой.

Ситуация складывалась не менее патовая, чем в своё время с женихами. Если рассматривать людей верных и мудрых, то они были уже немолоды, а если верных и молодых — им явно не доставало умеренности и мудрости.

Сперва советники предложили кандидатуру одного сановника из городского муниципалитета. Он был как раз и молодой, и достаточно мудрый и опытный, — но вот за его верность поручиться никто не мог, потому что присутствующие толком не были с ним знакомы.

Мысли королевы никак не желали переключаться с впечатлений сегодняшнего утра на обсуждение.

— Будьте добрый, откройте окно, — подозвала она лакея, надеясь, что свежий воздух немного прояснит её мысли.

Но, кажется, этот приём не очень помог, потому что она тут же запуталась в многочисленных «за» и «против», которые предлагали советники. К тому же, за окнами громко щебетали птицы, что тоже не способствовало концентрации.

— Давайте пока оставим в стороне этого кандидата, мессиры, — сдавшись, предложила она. — К нему было бы неплохо сперва хорошенько присмотреться. Какие ещё у нас есть варианты?

Советники принялись вяло перечислять тех или иных сановников.

Канлар следил за обсуждением весьма небрежно, чаще косясь на королеву и пытаясь сопоставить внутри себя тот ледяной образ, который она являла сейчас, и то огненное живое чудо, которое он увидел сегодня утром.

Образы категорически не сходились.

Строгая и собранная, королева внимательно выслушивала своих советников, делая какие-то пометки в листке перед собой. Её лицо было серьёзным и бесстрастным, волосы — тщательно убраны наверх, жесты — величественны и спокойны.

— Мессиры, давайте последуем традиции, — предложила она, выслушав все предложения, которые Канлар почти сплошь прослушал. — Обычно вице-канцлера ищут среди родственников канцлера. Господин Се-Форли, что вы думаете по этому поводу?

Господин Се-Форли думал много чего, но более всего сожалел, что у него сплошные дочки, а его единственному сыну всего одиннадцать. Правда, он вроде начал расхваливать свою старшую дочь, но Кая отвлекалась на Канлара, чей взгляд её откровенно смущал, и немного прослушала эту историю.

— А муж вашей дочери?.. — рассеяно переспросила она, стараясь вернуться к нити рассуждений.

Канлар тоже постарался включиться, и услышал историю о том, почему старшая дочь нового канцлера ещё не замужем. Не то чтобы это показалось ему полезной информацией, и он снова отвлёкся на переглядки с королевой.