Пожалуй, Канлар весьма оскорбился её выводами, но ей даже в голову не могло прийти, что её слова могут его задеть: она проговаривала истины, которые считала азбучными. То, о чём она узнала даже раньше, чем научилась читать.

— Допустим, — поморщившись, оставил неудобный вопрос в стороне Канлар. — Мы оба выстраиваем наши ожидания в сфере политической, но что касается сферы межличностных отношений?

Королева удивилась и осторожно произнесла:

— Я не думала об этом. Я выбирала не мужа себе, а консорта для страны, — постаралась она мягкой улыбкой сгладить слова, которые ей казались несколько резкими.

— Однако вы получили не только консорта, но и мужа, — логично возразил Канлар.

Попробовав пожать плечами, Кая убедилась, что в этом положении такой фокус у неё не пройдёт.

— Не знаю, право, — отмахнулась она. — Я не задумывалась об этом раньше, а с тех пор, как узнала вас чуть лучше, пришла к выводам, что мы сработаемся, — немного подумав, она добавила: — Мне импонируют ваш ум и ваши манеры. — Ещё немного помолчав, спросила: — А чего ожидаете в этой сфере вы?

— Я тоже особо не задумывался, — признался Канлар, машинально поправляя локон в её причёске. — Но, пожалуй, я склонен считать, что наш брак получится счастливым.

— Вы так думаете? — слегка приподнялась в оживлении Кая.

— Почему бы нет? — пожал плечом он.

Она откинулась обратно на подушку и со вздохом сказала:

— Я даже и мечтать не смела о счастливом браке.

С лёгкой нежной усмешкой Канлар переспросил:

— А о каком же вы мечтать смели?

Кая рассмеялась и сказала:

— Да я вроде уже говорила вам? Я только надеялась, что мой муж будет не слишком старым и не слишком противным. Вот и все мои мечты. Я, конечно, не думала всерьёз, что отец подберёт старого и противного жениха, но ведь политические необходимости случаются всякие! — отсмеявшись, она перевела стрелки: — А о каком браке мечтали вы? Уж вы-то были куда свободнее в мечтах, чем я!

Улыбнувшись с некоторым смущением, Канлар пустился в откровения:

— Ну, пожалуй, я надеялся однажды встретить женщину… как это правильно объяснить? Которая сумеет оценить во мне то, что я сам в себе ценю, так, наверное. Которая увидит во мне… меня, — неловко выразил он свою идею. — Которая захочет разделить со мной мою жизнь, идти по этой жизни вместе. Так, наверное.

— О! — огорчилась Кая. — А вместо этого вам пришлось идти по моей жизни!

Хмыкнув, Канлар возразил:

— Служить Райанци и было моей жизнью. Просто я представлял себе это лишь как служение в моём министерстве.

— А, — успокоилась королева, — тогда, по крайней мере, в этом ваша мечта сбылась. Жить нам одной жизнью, тут уж никуда не денешься! — разулыбалась она, радуясь что хоть что-то в их браке получается «как у обычных людей, которые просто женятся».

Разговор несколько заглох, и лишь спустя минуту Кая немного через силу призналась:

— Я бы хотела, чтобы вы стали мне, в первую очередь, другом.

— Разве я уже не ваш друг? — приподнял брови Канлар и, заметив её смятение, уточнил вопрос: — Что вы имеете в виду? Чего не хватает для того, чтобы вы считали меня другом?

Кая посмотрела на него немного растерянно, снова безуспешно попыталась пожать плечами и ответила:

— Не знаю… наверное… чтобы мы говорили, вот как сейчас? О чём-то важном и личном. Рассказывали друг другу, что думаем и чувствуем. Мне бы хотелось рассказывать вам свои мысли и находить понимание. Так, наверно.

— Я этого тоже очень желаю, — решительно признался Канлар. — По правде говоря, за последний месяц я уже узнал о вас столько любопытного, что мне отчаянно интересно, что творится в этой голове, — аккуратно постучал он пальцем по её лбу.

Кая рассмеялась:

— Боже мой! Вы серьёзно?

— Конечно! — с самым торжественным видом подтвердил он.

— Не могу поверить, — беспомощно улыбнулась она. — Как я могу быть вам любопытна? Разве вы не всё про меня знаете? — искренно в своей наивности удивилась она.

— Да я вообще ничего о вас не знаю, как оказалось, — с некоторой досадой признался Канлар.

Кая задрала подбородок, чтобы было удобнее смотреть ему в лицо:

— Как так? — с глубоким недоумением спросила она.

Канлар улыбнулся и ответил:

— Я настолько вас не знаю, что даже не могу разрешить для себя вопрос, чего в вас больше — юношеской невинности или искушённости соблазнительницы.

— Что? — с удивлением приоткрыла рот королева, которая никак не ожидала второго из представленных вариантов.

Канлар закатил глаза к потолку.

Кая, очевидно, совершенно не задумывалась о том, что её задранный для удобства подбородок открыл прекрасный вид на слегка напряжённую шею, что её удивлённо приоткрытый рот смотрится в высшей степени соблазнительно, а её пальцы, машинальным жестом перебирающие декор корсажа, отчётливо привлекают внимание к декольте, которое с текущего ракурса открывает Канлару более заманчивые виды, чем в обычном положении.

— Вот это я и имел в виду, — проворчал мужчина, отводя её руку от корсажа. — Прекратите, во всяком случае, теребить эту штуку, если, конечно, вы не имеете намерения избавляться от этого платья с моей помощью.

Кая перевела удивлённый взгляд на собственное декольте, узрела его заманчивые перспективы, ужасно покраснела и резко вскочила, роняя подушку.

Кусая губы, Канлар пытался сдержать смех, но не преуспел.

Кая на всякий случай прижала корсаж к груди рукой.

— Идите уже переодевайтесь, — со смешком предложил ей муж.

— Да, конечно, — встала она, и смущённо пробормотала: — Простите.

Встав вслед за ней, Канлар поймал и поцеловал её руку, после чего, не отпуская руки, успокоительно сказал:

— Ну что вы, мы же теперь супруги.

— Да, точно, — спохватилась Кая, но краснеть не перестала.

Отняла руку и ушла к себе так быстро, что это было похоже на бегство.

Канлар со смехом завалился обратно на софу.

«Вот так женщина!» — с восторгом подумал он про себя, припоминая соблазнительные виды и жесты.

Настроение его решительно ползло вверх, как и уверенность в том, что этот брак непременно просто обязан стать счастливым.

Когда королева была ещё всего только принцессой, у неё бывало значительно больше свободного времени, львиную часть которого она предпочитала проводить у себя в покоях, за любимыми занятиями. Поскольку входить в её покои дозволялась только отцу, она была свободна в выборе одежды — и тут-то компенсировала все те жёсткие требования, кои накладывал на неё этикет.