Я замолкаю, вглядываясь в красивое лицо. Догадка приходит неожиданно, и я сама сначала ей не верю, но потом все же произношу вслух.

– Вы знакомы, верно?

– Откуда бы? – насмешливо кривит губы Макс.

– Так не говорят о незнакомцах.

– Ты помешалась на нем, – зло выплевывает он.

– Прямо как на тебе когда-то? – я возвращаю ему ту же насмешливую улыбку.

Макс вдруг успокаивается. Смеется, подняв голову, от чего я вижу, как дергается его кадык.

– Кофе все же не лучший вариант сейчас, – он отворачивается, хочет уйти. – Лучше все же поспи.

– Я не закончила! – такое пренебрежение и вновь переход к общению со мной, как с маленькой девочкой, сносит мне крышу.

Я догоняю его в пару шагов, толкаю открытой ладонью в спину, понимая, что не сделаю больно, лишь обращу на себя внимание, и в то же мгновение врезаюсь спиной в стену. В голове слегка звенит, воздух вылетает из легких, но вернуться обратно не может, потому что путь ему преграждает ладонь Макса, сжимающая мое горло. Пытаюсь вдохнуть, но выходит с трудом, воздуха слишком мало. Глаза Макса прямо напротив и снова пылают.

– Никогда не делай так, – он шепчет прямо в мои губы. – Ты рискуешь напомнить мне о том, что я очень старался забыть.

– Не то что? – хриплю я, и он понимает, что перегнул палку. – Убьешь меня?

– Я никогда не убью тебя.

Хватка слегка ослабевает, и я, наконец могу вздохнуть. Его ладонь все еще лежит на моем горле, но мне уже достаточно пространства, чтобы попытаться восстановить дыхание. Я смотрю на него, а он глядят только на мои губы. Мне не сложно определить, чего он хочет. Вряд ли он когда-нибудь хотел чего-то другого в наших отношениях.

Его губы прикасаются к моим. Это не поцелуй, не ласка, что-то совсем другое, что возможно только с ним. Он ждет, когда я поцелую его первая. Ждет моего первого шага, моей ответственности за все. Но, как бы мое тело не было настроено на Макса, сейчас я способна поступить по-другому.

Мы оба ждем: он – когда я сдамся, я – когда отступит. Мгновения тянутся будто бы вечно, наше смешивающееся дыхание горячит нас обоих, но я не сделаю и миллиметра навстречу. Он понимает это скоро, коротко целует меня и отстраняется, резко разворачивается и направляется к выходу.

– Макс! – мой голос останавливает его почти у порога. – Почему ты не убил меня, как остальных?

Он замирает на целую минуту, а потом медленно оборачивается. Мне бы испугаться, но сейчас, похоже, уже поздно. Я просто хочу знать ответ на свой вопрос.

– Ты считаешь, что тех девушек убил я?

Смотрю на него не в силах даже кивнуть, но и по моему взгляду все ясно.

– До сих пор? – голос Макса устрашает, отзывается где-то внутри.

– И никогда не сомневалась, – признаюсь я шепотом.

Он не подходит ко мне. Изваянием стоит в дверях, глядя в пол.

– Так ты поэтому меня убила? – Макс поднимает на меня свои глаза и мне снова не хватает дыхания.

– Я… Я не… – начинаю глупо лепетать я. – У меня не было выбора!

Макс вдруг закрывает лицо руками и хохочет. Его плечи сотрясаются от смеха, и я не могу понять, что именно так его позабавило.

– А-а-ай, – протяжно стонет он, пытаясь успокоиться. – Честное слово, это самое смешное, что я слышал за последние десять лет.

– То есть, лишение людей жизни – это смешно, по-твоему?

Он еще пару секунд смотрит на меня, тяжело вздыхает и все же разворачивается.

– Иди спать, Лера, – бросает он через плечо. – Поговорим, когда ты не будешь истерить.

Меня задевают его слова об истерике. Опускаюсь на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на верхний этаж, и размышляю. Я чувствую себя сумасшедшей. Я в доме, в который обещала никогда не возвращаться, с человеком, которого считаю маньяком и убийцей своего отца. Я переспала с мужчиной, который оказался моим преследователем. Никто не заставлял меня делать все эти вещи. Похоже, именно я и только я рушу свою жизнь. Первое правило психотерапии – принятие ответственности за то, что с тобой происходит. Забавно то, что я всегда виню кого-то в своем кошмаре. Никогда не думала об этом под таким углом, но разве не могла я поступать по-другому? Разве у меня не было выбора? Нет, он был, как и всегда бывает у людей, которые кричат себе и на каждом углу, что выбора у них нет. Я могла пойти в полицию сразу, когда почувствовала неладное десять лет назад. Я могла рассказать все отцу, и, возможно, тогда он был бы жив. Я могла не поддаваться эмоциям и не нажимать ту чертову кнопку. Я могла обратиться куда-нибудь еще после первого звонка сталкера. Но я каждый раз выбирала что-то другое. Не то, что было логичным или правильным. И каждый из моих выборов привел меня сюда. Так что, даже если Макс вернется, чтобы воткнуть в меня нож… Что же. Это тоже будет результат только моих выборов.

Я поднимаюсь и иду на кухню. Вряд ли мне удастся сейчас уснуть, мыслей в голове слишком много. Открываю аптечку, чтобы найти снотворное, но она пуста. Конечно, как и весь этот дом. Зато полон бар. Еще одно очень логичное решение с моей стороны. Напиться и забыться. Почему бы и нет? Хуже уже точно не будет, а так, возможно, у меня появится возможность поспать.

Алкоголь не обжигает, водой льется в горло. А я бы хотела, чтобы он жег. Хотела бы, чтобы было больно. Я сижу ровно в том месте, где когда-то любил сидеть отец. В моей руке такой же пузатый бокал. Единственное отличие: на моей памяти отец ни разу не позволял себе опустошить больше, чем половину бутылки, моя же уже подходит к концу. Сон все не идет, хотя я рассчитывала уснуть прямо на этом диване. Мысли становятся все более вязкими, нерасторопными, но они все равно есть. И это заставляет меня подняться за второй бутылкой. Обманчивая трезвость отступает, как только я встаю на ноги. Меня качает из стороны в сторону, и я не понимаю, как мой мозг может так бессовестно отставать от тела в опьянении.

Я глупо хихикаю. Сейчас бы потанцевать в клубе, а не думать о том, где я свернула не туда и как это исправить. Где же мой хваленый контроль? Я только на нем и выезжала все эти годы, а в последнее несколько дней так легко скатилась до… До чего? До своего внутреннего я? Снова смеюсь. Мне кажется до ужаса веселой мысль о моем падении. Ведь это падение, так? Конечно, так.

С трудом вспоминаю, как включается музыкальная система. Это не так-то просто, гораздо сложнее, чем принятие глупых решений. Меня смешат все мои острые шутки над самой собой. Включаю сохраненный плей-лист. Надо же, все осталось, как прежде. Валерий действительно заботился о доме прекрасно. Интересно, Макс приезжал сюда и предавался воспоминаниям? Или надеялся привезти и утопить в воспоминаниях меня?

Знакомая песня заставляет меня двигать бедрами в такт. Мне когда-то нравилась эта композиция. И эти слова. Снова смешно. Я танцую и подпеваю словам, которые прочно засели в моей голове после сотни прослушиваний: