THE SMITHS

ТРЕК-ЛИСТ:

1. THIS CHARMING MAN

2. HAND IN GLOVE

3. WHAT DIFFERENCE DOES IT MAKE?

4. HEAVEN KNOWS I’M MISERABLE NOW

5. CEMETRY GATES

6. THERE’S A LIGHT THAT NEVER GOES OUT

7. WHEN SHE SAID

8. BARBARISM BEGINS AT HOME

9. GIRLFRIEND IN A COMA

10. STOP ME IF YOU THINK YOU’VE HEARD THIS ONE BEFORE

11. HOW SOON IS NOW?

Давным-давно жил да был в Баудоне, пригороде Манчестера, один хороший гитарист, а в окраинном манчестерском районе Стретфорд жил да был один хороший певец, и вот как-то раз хороший гитарист пришёл к хорошему певцу, постучался и предложил писать музыку вместе, и так родилась одна очень хорошая группа под названием The Smiths. А если вам кажется, что я переборщил с топографическими подробностями Манчестера и его пригородов, которые вроде бы российским читателям ничего не говорят, то в своё оправдание хочу сказать вот что: в наши дни по местам боевой славы этой очень хорошей группы регулярно проводят экскурсии, то есть ситуация тут примерно такая же, как с The Beatles в Ливерпуле. В интернете, к примеру, я однажды наткнулся на рассказ одного из экскурсоводов о том, как он привёз группу японских туристов к воспетому группой The Smiths мосту, который, в сущности, больше ничего из себя не представляет: ну мост и мост. Так эти люди вылезли из микроавтобуса и принялись не только фотографироваться на фоне достопримечательности, что ещё можно понять, но, к его изумлению, они начали обнимать и целовать опоры этого моста! И это ярко говорит о том, какую маниакальную привязанность к ансамблю испытывает немало людей по всему миру: не могу не сказать, что журнал New Musical Express – разумеется, несколько провокативно – отвёл битлам лишь второе место в своём рейтинге главных британских рок-ансамблей, на первом же красовался именно манчестерский квартет.

Жил да был хороший гитарист – это про Джонни Марра, жил да был хороший певец – это про Стивена Патрика Моррисси, или просто Моррисси, или Моза: фамилия или прозвище сойдёт, а имя своё он официально дезавуировал ещё тогда, когда группа The Smiths только начинала свой недолгий, но яркий творческий путь. Именно эти двое человек – Марр и Моррисси – отвечают здесь практически за всё: можно, наверное, назвать их Ленноном и Маккартни большого Манчестера, и мне встречались довольно занятные оправдания этому сравнению. Например, как и Джон с Полом, они, мягко говоря, не всегда ладили, но явно нуждались друг в друге для того, чтобы сотворить свои лучшие вещи – по распространённому мнению, уровня песен The Smiths ни тот, ни другой после распада группы так и не достигли. Кроме того, The Smiths также большую часть своей истории представляли собой квартет – с басистом Энди Рурком и гитаристом Майком Джойсом вдобавок к двум основным творческим единицам; наконец, как и битлы, The Smiths – гениальная сингловая группа: у них немало прекрасных вещей, так и не попавших ни на один номерной альбом. Но на этом позвольте остановиться в попытках найти между двумя ансамблями что-либо общее: в конце концов, проистекают они во многом из вечного соперничества Ливерпуля и Манчестера – в музыке, в футболе, во всём. И именно манкунианская пресса в каждом талантливом квартете из своего околотка видела «новых битлов», продолжая педалировать этот несколько постылый нарратив. А The Smiths, конечно, никакими битлами не были – да и не стремились быть.

За свою историю этот ансамбль записал всего четыре полноформатных альбома, и хотя, как и было сказано, есть ещё с десяток прекрасных синглов, тем не менее, для великой группы вроде бы маловато. Спасает ситуацию то, что The Smiths, мягко говоря, недолго запрягали, чтобы не сказать – вовсе не запрягали: с первых же своих записей они идеально вписались в свой характерный, узнаваемый на раз саунд. Никаких издержек роста, никакого пубертатного периода, всё сразу чётко и по-взрослому (хотя Джонни Марр на момент основания ансамбля как раз таки был ещё тинейджером). Саунд же их отличался прежде всего полной внеположностью всему, что было популярно вокруг них. На календаре у нас 1982 год, эпоха новой волны, синтипопа, раннего хип-хопа и индастриала – но Моррисси, Марр и их соратники как будто не в курсе: они играют гитарный рок, самую ретроградскую музыку, которую тогда только можно было себе представить! На самом деле это, конечно, осознанная позиция: как говорилось в советском мультфильме, «Баба-яга против!». Свою популярность The Smiths попробовали заработать, что называется, от противного – и совершенно блистательным образом в этом преуспели.

Бисайдом к замечательной песне «What Difference Does It Make?» группа записала и выпустила композицию под названием «Back to the Old House» – возможно, менее яркую в непосредственно музыкальном отношении, зато с лёгкостью тянущую на девиз. The Smiths действительно на всех парах устремились в прошлое, причём сразу по нескольким маршрутам. Во-первых, музыка – гитары вместо синтезаторов, причём звучащие чаще всего мягко и звонко, как в шестидесятническом фолк-роке; из современников Джонни Марра отчасти сходного саунда своего инструмента добивался разве что Робин Гатри из Cocteau Twins, правда, в его музыке он имел совершенно иное эстетическое значение (напротив, по мотивам The Smiths в Британии радостно «забренчало» бесчисленное множество ансамблей, причисляемых к стилям тви- и джэнгл-поп). Во-вторых, тексты песен и визуальный образ – за это уже отвечал не Марр, а Моррисси, и в этом тоже манифестировался присущий группе пассеизм. Посмотрите на обложки синглов и альбомов группы: сплошная ностальгия – киноактёры 1950-х и 1960-х, участники каких-то полузабытых мыльных опер, драматурги и писатели, старые рекламные постеры, в общем, сплошная «ретромания» лет за двадцать до того, как критик Саймон Рейнолдс сформулирует этот термин и напишет об этом феномене книгу. Марр рассказывал, что даже его, большого любителя старой музыки, в какой-то момент стало раздражать то, что Моррисси всё время хотел делать кавер-версии каких-то забытых поп-песен 1950-х годов, то есть даже добитловской эпохи, и он вспылил: мол, не для того я сколачивал группу и учился играть на гитаре! В общем, The Smiths – одна из самых ранних в поп-музыке историй под вывеской «ретро».

В этой фиксации на прошлом они, однако, оказались всамделишными футуристами – и то же самое касается эмоционального ряда их песен. В топ-10 в Англии первой из композиций The Smiths попал сингл «Heaven Knows I’m Miserable Now» («Ей-богу, как же я сейчас несчастен»): это далеко не самая распространённая эмоция в поп-музыке тех времён – напротив, этот вид искусства в те годы был ещё относительно молод и оттого привык педалировать собственную силу, витальность и сексуальность. Но Моррисси и здесь сыграл на опережение, как будто предвосхитив, гениально предугадав, что спустя ещё лет 10–20 появится целое поколение поп-музыкальных нытиков, вечно жалующихся на жизнь. Его лирические герои – сплошь неудачники, униженные и оскорблённые, сирые и убогие, такие, как, например, Вив Николсон, как раз и изображённая на обложке миньона «Heaven Knows I’m Miserable Now». Знаете, кто это? Нет, в этот раз не кинозвезда 1950-х и не какая-нибудь малоизвестная писательница – а простая женщина из низов, которая вошла в историю Англии как великая транжира: в 1960-е годы её муж выиграл в футбольной лотерее баснословные деньги, после чего на вопрос журналистов, что она будет с ними делать, Николсон произнесла сакраментальную фразу: «Как что? Тратить, тратить, тратить!» И за несколько лет перевыполнила план, скупив массу дорогих шмоток, автомобилей и так далее; в итоге она полностью обанкротилась и едва не умерла от алкоголизма. Именно такие истории всегда завораживали Моррисси куда больше, чем традиционные для Европы 1980-х рассказы об успехе, об американской мечте и о накоплении капиталов.