– Именно это слово – «прямолинейная» – каждый год появляется в моей характеристике после аттестации на работе.

– Я всегда «хорош в кризисных ситуациях». Читай: пофигист. – Мрачных ноток в его голосе меньше, и даже слышна улыбка.

– А «прямолинейная» – это чтобы не говорить «командирша».

– Сомневаюсь, что кто-то осмелится назвать тебя командиршей, – усмехается Джексон. – Разве что Бетси.

– Уверена, Бетси про меня и не такое говорила.

– Не торопи события, им надо к тебе привыкнуть. Ты сама-то чего ожидала? Заявилась в Хэмли в модных туфлях и с большими идеями, будто это маленький городок в Америке, а ты большая начальница из Нью-Йорка, и мы все герои одного из этих рождественских фильмов.

– Никуда я не заявлялась! И всю дорогу хожу тут в бабушкиной обуви. И кто бы говорил! Чтущий традиции ковбой с огромной собакой и пикапом, прогоняющий чужаков, – даже парня моего спугнул.

– Я спугнул твоего парня?

– Шучу. – Зря я вообще это сказала. Итану бы это не понравилось. – Я это к тому, что вид у тебя пугающий. И при этом местные тебя любят, и в их глазах ты просто непобедимый…

Джексон уже не скрывает улыбки.

– Непобедимый?

– То есть неповторимый. Это хотела сказать.

Явно понял, что оговорка по Фрейду, но молчит. Только улыбается все шире.

Мы меняемся местами, чтобы я подкрасила пропуски с его стороны.

– Знаешь, – говорит Джексон через несколько минут, – твоя тематика праздника куда лучше моей.

– Ну что ты… – привычно собираюсь сказать ничего не значащую вежливую фразочку, но останавливаюсь. – Вот именно, лучше!

– Признаюсь, мне даже немного стыдно. Еще и Саманту с костюмом мандаринки приплел.

– И устроил тайную дегустацию тропических коктейлей. И заставил меня нарядиться идиотским Пасхальным кроликом и скакать по деревне.

Джексон смеется.

– Последнее не нарочно, честно! Думал, захочешь поучаствовать, это важная для Хэмли традиция.

– А еще ты подслушал мой разговор с доктором Петером! И наверняка готовил что-то в ответ. Впрочем, тот не долго продержался в моей команде. – В глазах Джексона пляшут чертики. – Ага, значит, и тут я была права! – Я замахиваюсь на него кистью, но он ловко уворачивается.

– Я собой не горжусь! – смеется Джексон, вновь уклоняясь от моей кисти. – Эй!

Есть. Посадила ему на руку большую бледно-зеленую кляксу. Он грозно наставляет на меня валик.

– Только попробуй.

Смотрю на него наигранно-суровым взглядом, готовая уклониться от любого удара. Но он оказывается намного быстрее, чем я ожидала, – мой нос в краске.

– В лицо! Как подло! – возмущаюсь я почти искренне.

– Сама напросилась. – Джексон, улыбаясь, пожимает плечами.

Я задираю кофту и вытираю нос. И уж, конечно, я заметила, что он не мог оторвать взгляда от моего голого живота.

Все, хватит дурачиться.

Я возвращаюсь к работе, и Джексон следует моему примеру.

– Я к чему начал этот разговор, – говорит он. – Может, объединим две темы?

Смотрю на него в недоумении.

– Тропическое Средневековье? Абсурдно же! Попугаи вместо соколов? Турнир на бананах?

Джексон, похоже, всерьез обдумывает мои идеи.

– Нет! – восклицаю я. – Это же бред чистой воды!

– Ладно-ладно. А если Средневековье с коктейлями?

Господи. Анахронизм и нелепость!

Джексона моя реакция, как всегда, забавляет. И похоже, все мысли написаны у меня на лбу.

– Сама подумай: праздник местечковый, кому нужна историческая достоверность? Да и Базиля ты без коктейлей на свою сторону не переманишь. Кто знал, что он такой любитель мангового дайкири! И мы уже заказали шейкеры.

– Ладно, согласна! Но ты должен встать перед всем Комитетом и объявить, что полностью поддерживаешь мою тему, потому что она намного лучше! Чтобы быть идеальной, ей только и не хватало коктейлей.

На щеках Джексона появляются ямочки.

– Договорились! – говорит он, протягивая руку.

Я сжимаю ее и чувствую краску между нашими пальцами.

– И еще, будешь Королем мая. Ох, и оторвусь я на твоем костюме – месть за кроличьи уши.

– Да ладно тебе, могла бы гордиться, что продолжаешь семейную традицию.

Мы приступаем к следующей стене.

– Только не говори, что бабуля наряжается в зайца.

– Не, не Эйлин. Твоя мама. А еще как-то раз Карла.

– Карла? Серьезно? Я и не знала.

– Ей тогда было лет семнадцать, мне кажется.

– Расскажи, как оно было.

Как же мне хочется услышать забавную историю про сестру – словно она жива и не перестает меня удивлять.

– Вроде бы ваша бабушка ее заманила. Я приехал на каникулы из колледжа. Иду и вижу, Карла прячет яйца. Смотрит на меня испепеляющим взглядом и шипит: «Хоть кому-нибудь об этом расскажешь – все узнают, что ты куришь за сараем».

Я заливаюсь смехом. Интонации сестры он передал идеально.

Он улыбается мне в ответ, голубые глаза отражают солнечный свет.

– Ну а потом она начала разглагольствовать, что это христианское присвоение языческого ритуала и все в таком роде, но тут из-за переулка вышла Урсула – ей тогда было лет шесть. И вдруг Карла начала скакать – ушки трясутся, хвостик хлопает. Она хотела, чтобы девочка думала, что перед ней и правда Пасхальный кролик. Хотела сохранить ее веру в волшебство. В общем, та же история, что у тебя с Самантой.

Я делаю глубокий вдох, кажется, первый с начала рассказа. Рука с кистью так и замерла на середине мазка.

Мы скучаем по любимым, сохраняя их образ в памяти, но совсем забываем, что они гораздо больше, чем этот образ. И как хорошо, что порой нам об этом напоминают.

За последние недели я говорила о сестре больше, чем за весь прошлый год. Жители Хэмли без смущения вспоминают Карлу, в то время как мои друзья запинаются на ее имени и с тревогой следят за моими реакциями, боясь сказать что-то не то. Я всегда ценила, как ловко Итан менял тему, стоило кому-то упомянуть Карлу, – он ни раз повторял, что разговор о Карле причинит мне лишь боль.

И это действительно больно, но не так, как я думала. Чем больше я говорю о ней, тем больше мне этого хочется – будто плотина запретов в моем мозгу дала трещину и небольшой ручеек воды вот-вот превратится в мощный поток, снося заграждение.

Всякая ночь, проведенная в больнице, – ночь долгая. С улыбкой вспоминаю рождение Мэриан, Лины, Карлы. Но вот дальше воспоминания уже не такие приятные – день, когда Карлу первый раз привезли в больницу, и врача со словами: «Боюсь, новости не очень хорошие». Никогда не забуду панику на лице Мэриан, и с какой силой дочь вцепилась в мою руку, с трудом оставаясь на ногах. Лина же, как обычно, стиснула кулаки и взялась за дело: «Какие у нас есть варианты? Давайте обсудим дальнейшие действия. При всем уважении, доктор, я хотела бы услышать второе мнение по поводу этого снимка».