нужно – убирать со спокойной совестью. Но иномирная гостья будто в Межгранье канула. Или и вовсе из него не выныривала.

Вспомнив нечто очень тревожное, Кейлус спрятал кошель во внутренний карман парчового жилета.

Может, хоть Тиму улыбнётся удача? А то надоело выслушивать от шпионов «нигде никаких следов». Как известно, хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам; хотя ему очень не хотелось отпускать своего золотого мальчика туда, где уже сгинули многие тренированные бойцы, лишь в нём Кейлус Тибель был уверен как в самом себе. Так что, можно считать, сегодня он лично отправился в Шейн. Проверить, не потерялась ли обещанная Лоурэн спасительница на землях наследника престола или, помилуй Жнец, в его замке.

Если малыш Уэрти заполучит ещё и её…

Непроизвольно сжав губы, Кейлус Тибель всё же направился к столу. Он не то чтобы волновался (Тим ведь клятвенно пообещал, что не полезет в глубь сада), но мысль о том, что его золотой мальчик сейчас штурмует стены ненавистного замка Рейолей, вызывала у него острое желание выпить.

Вернись с новостями, Тим, думал он, пока впереди шипели и пенились хмельные струи. Какими угодно. Всё лучше, чем их отсутствие.

Но сперва просто – вернись.

Глава 10

Agitato[15]

Начался Евин день пусть и увлекательно, но куда скучнее, чем закончился.

Выглянув в окно с утра, она увидела, как Эльен возвращается из города с покупками. Призрак восседал на облучке большой крытой телеги, которую тянула по мосту пара конских скелетов. Сперва Еву это немного ошеломило – и скелеты, и тот факт, что Эльен покидал пределы замка. Затем пришло логичное объяснение, что мёртвые лошади доставляют хлопот куда меньше живых, а скелетам было бы трудновато договариваться с продавцами.

Поразмыслив, Ева быстро сбежала по ступенькам во двор – как раз к моменту, когда копыта коней неторопливо застучали по брусчатке.

– О, лиоретта! – Завидев её, Эльен натянул удила и поприветствовал гостью куртуазным поклоном и витиеватым росчерком полупрозрачной руки. – Ваш призрачный рыцарь вернулся к вам на белых конях!

Ловко запрыгнув на облучок (благо телега для этого достаточно притормозила), Ева улыбнулась:

– Эльен, вы уже определитесь, сватать меня вашему господину или кокетничать со мной самому.

– Не смею даже предположить, какие из моих слов подтолкнули вас к столь ошибочным выводам. Я направляюсь на задний двор, присоединитесь?

Ева, поразмыслив, кивнула, и мёртвые кони процокали мимо колодца к арке на другой стороне внутреннего двора – туда, где девушка ещё не бывала.

– Герберт рассказал мне о ритуале. О том, что он собирается призвать Жнеца, – без обиняков сообщила Ева. – Почему же для вас это личное?

– Все, кто пробовал призвать Жнеца, погибали. Или сходили с ума. Все, кроме Берндетта. Человек не предназначен быть вместилищем бога. – Телега медленно ехала под серыми сводами длинной арки: гулкий камень насмешливо отражал все звуки, но голос призрака эхо игнорировало. – Уэрт не обязан делать это, чтобы войти в историю. Он принесёт Керфи куда больше пользы и славы, если проживёт долгую жизнь и совершит те магические открытия, на кои способен его блестящий ум. Как те чары, которые подняли вас… А он и слышать об этом не хочет. Либо всё, либо ничего. Либо призыв Жнеца, либо смерть. – Эльен отстранённо смотрел прямо перед собой. – Я верю в его могущество, но не хочу, чтобы он умирал.

За аркой Ева ожидала увидеть двор, но там расположился целый каскад дворов. Выстроенные высокими ярусами позади замка, они примыкали к хозяйственным пристройкам – отдельным домикам в два-три этажа. Отсюда, с самого верхнего яруса, прекрасно просматривались остальные: и неприступные стены, высившиеся над отвесными обрывами каменной кладки, и окружавший замок бурый лес, и оголённый зимой холм, подножие которого окольцовывали сумрачные речные воды.

– Берндетт ведь призвал бога публично, верно? Если Жнец может вселиться в тебя всего на пару минут, а люди это видели…

– Все, кто призывал его, делали это публично. На Дворцовой площади. Во время празднования дня Жнеца Милосердного. Наш величайший праздник, с которого идёт отсчёт нового года, и единственный день в году, когда ритуал можно осуществить. – Призрак уверенно направлял лошадей по дороге, вившейся между ярусами знаком глиссандо. – Я понимаю, зачем этого хотел покойный господин Рейоль, и понимаю, зачем хочет королева. Если Уэрту всё удастся, керфианцы узреют новое пришествие бога на землю и ни у кого не останется сомнений в величии дома Рейоль. Ни у кого не останется сомнений, что великий бог благоволит королевской семье. Никто не осмелится идти против наследника, сумевшего призвать Жнеца, и королевы, воспитавшей его. Учитывая политическую обстановку в стране, это будет для Айрес спасением. – Эльен помолчал. – Но если Уэрту это не удастся, керфианцы узреют, как он умрёт.

Ева искренне пожалела призрака. Печаль в голосе выдавала, как страстно он хотел бы что-то изменить – и не мог.

Стоит только представить, как он просит Герберта не делать чего-то столь важного…

– И Айрес не боится этого? Его смерти? Тогда её власть пошатнётся ещё больше.

– Вряд ли. Уэрт… не пользуется особой любовью среди народа, – признать это верному слуге далось не слишком легко. – Айрес любит его, но она в первую очередь правительница. Жестокая и дальновидная. Подозреваю, что она просчитала этот вариант. – Призрак подвёл коней к маленькой дверке у подножия замковых стен, отсюда казавшихся особенно колоссальными: видимо, они подъехали ко входу в подвальное помещение. – Если Уэрт умрёт, она наверняка назначит наследником его брата. Это нарушит многие её планы, но успокоит людей. Народ любит Миракла Тибеля.

– А Герберт?

– У них… сложные отношения. – Неслышно спрыгнув с облучка, Эльен подал девушке призрачную руку, помогая спуститься. – Они были лучшими друзьями когда-то. Затем случилось много событий, которые развели их по разные стороны баррикад.

Ева, для которой эта новость была в новинку, выжидающе промолчала.

– Миракл не простил брату… один поступок. Которого господин Уэрт не совершал, – деликатно откликнулся Эльен, подступив к двери, которая распахнулась при его приближении. – А Уэрт не простил ему этого непрощения. Тому, что Миракл поверил, что он способен предать своего друга и брата.

– И о поступке, полагаю, мне снова лучше спросить у самого Герберта, – закончила Ева, из предыдущих бесед с призраком сделавшая определённые выводы.

– Есть вещи, о которых я не имею права рассказывать. Но могу на них намекнуть, – почти скрыв лукавство за чопорностью, ответствовал Эльен.

– И чем же этот Миракл хорош, что все его так любят?

Они вступили в длинный узкий коридор, где