– Чёрный со сливками, – попросила я, отстояв очередь. – Латте с ванильным сиропом и чай.

– Пышки? – предложила обслуживающая меня девушка.

Я хотела отказаться. Ард и так взял достаточно. Обернулась на наш столик и засмотрелась. Алиса оживлённо жестикулировала, горячо что-то то ли доказывая, то ли объясняя. Её голос был почти неотличим от сплетения прочих, но я слышала его. И голос Рихарда тоже.

– Да, – ответила я девушке. – Три порции. Если можно, посыпьте побольше пудры.

– Хорошо, – она поймала мой взгляд, когда я снова обернулась к столику. – Ваши?

– Мои, – вздохнула.

Алиса вскрикнула. Рихард снова начинал перегибать, хотя что стало причиной на сей раз, я представления не имела. Занервничала, чувствуя, что надо возвращаться. А с другой стороны…

– У вас есть дети? – пользуясь тем, что за мной нет очереди, спросила я у работницы пышечной.

– Сын. Ему четыре, – с улыбкой сказала она. На безымянном пальце её правой руки было простое колечко. – Но иногда мне кажется, что у меня их двое. Одному четыре, второму тридцать четыре. Кто хуже – не понятно.

Мы с ней обменялись понимающими взглядами. Дождавшись, когда заказ будет готов, я вернулась к столику. Катастрофа была в самом разгаре: у Алисы дрожала нижняя губа, в глазах блестели слёзы, а вид был такой обиженный, как будто на неё навалились разом все несправедливости этого взрослого мира. Лежащий на столе телефон Арда разрывался.

– Ответь, – бросила я и обратилась к дочери: – Что за концерт?

Признаваться она не спешила. Шмыгнула носом и выпятила нижнюю губу. Всё ясно. Что-то пошло не по её. Такие номера даже с Дмитрием иногда прокатывали, что уж говорить про Рихарда? Придётся всё-таки разъяснить ему, когда мы останемся наедине, что такое дать слабину и чем это может для него обернуться.

– Я не могу сейчас говорить, – отрезал Ард, ответив наконец на звонок.

Я поставила перед Алисой чай, предупредив, что он пока слишком горячий. Губа у дочери уже не дрожала, слёзы тоже чудесным образом высохли. Зато Рихард всё ещё был растерянным.

– Это может подождать, Мих?

Похоже, звонил ему Миша. Бросив на Рихарда взгляд, я удивилась тому, каким он стал хмурым. Ничего не сказав, поднялся и отошёл.

– А куда дядя Ард? – тут же заволновалась дочь.

– Пошёл поговорить по телефону.

Она завертела головой, стараясь высмотреть его. Но он уже вышел на улицу.

Меня тоже охватило странное беспокойство. Положила на тарелочку перед Алисой свежую пышку. Глянула на дверь. Ард стоял спиной, видеть его лицо я не могла. Переключилась на дочь.

– А у тебя что? – она показала на мой стакан.

– Кофе, тебе не понравится.

Она всё-таки настояла на том, чтобы попробовать. На удивление, мой латте был воспринят ею более благосклонно, хоть и без особого энтузиазма. В ожидании Рихарда мы съели по пышке и решили, что обязательно придём сюда ещё раз.

– Что случилось? – когда Рихард наконец вернулся, спросила я.

Что-то случилось. Это было понятно сразу.

Ард молчал. Мне стало ясно, что говорить при Алисе он не хочет.

– Посиди секундочку, – сказала я ей и встала. Мы отошли недалеко – к соседнему столику.

– Что случилось, Рихард?

– Дмитрий погиб. Сегодня утром.

Следующие несколько часов я прожила, как в тумане. Понимала, что происходит, что я делаю, что говорю, но ощущения реальности не было. Дмитрий умер? Умер?! Эти два слова диссонировали в моём сознании и никак не хотели согласовываться одно с другим.

– Как ты? – услышала я голос Арда, взяв трубку.

– Нормально, – немного помолчала и всё-таки призналась: – Чувствую себя странно. Умом понимаю, что не должна ничего чувствовать, а не выходит. Прости. Я тебе этого говорить не должна, но больше некому.

– Всё в порядке, – он тоже сделал паузу. – Я понимаю, Крис. Было бы странно, если бы ты ничего не чувствовала. Как-никак, он был твоим мужем.

Как трудно ему было сказать это, я даже не представляла. И оттого захлестнувшие меня благодарность и любовь оказались ещё сильнее. Я сжала трубку, всем существом желая прильнуть к Арду. Спрятаться в нём от собственных страхов и слабости, доверить их ему. Ведь только ему я и могла их доверить.

В Москву он уехал почти сразу после звонка Миши. Завёз нас с Алисой домой, взял какие-то бумаги и всё. Мы с дочерью остались в ставшей неожиданно пустой и слишком большой для нас двоих квартире.

Крамольная мысль, что теперь нам нечего бояться, мелькнула и исчезла. Облегчения я не испытала. Только непонимание и неприятие. Я не хотела смерти Дмитрия. Я хотела, чтобы он оставил нас в покое и жил своей жизнью. Миша сказал, что машина моего бывшего мужа взлетела на воздух, когда он сел за руль и завёл двигатель. Взрыв был такой силы, что в здании офисного центра, возле которого это случилось, задрожали стёкла. От машины осталась только груда искорёженного, облизанного пламенем металла.

По странному стечению обстоятельств охраны в этот день с Дмитрием не было, поэтому никто больше не пострадал. Сухая констатация фактов, погрёбшая под собой жизнь. Заслужил ли мой бывший муж это? Только недавно я бы сказала, что да. Но что-то во мне надломилось. Я смотрела, как Алиса играет с кулончиком, который я впервые увидела на ней в день, когда приехала по требованию Дмитрия, и ловила себя на том, что я не Господь Бог, чтобы решать это.

– Мама, – позвала меня дочь, когда я, закончив разговор, положила трубку.

– Что, милая?

Она молчала. То ли забыла, что хотела спросить, то ли позвала просто, чтобы привлечь моё внимание. А может, почувствовала моё настроение. Так у нас случалось часто.

Поняв, что ничего больше не дождусь, я хотела пойти на кухню и чем-то занять себя, но Алиса снова меня остановила.

– Я люблю тебя, – бесхитростно сказала она.

Я вдруг увидела в ней не Арда. Диму. Того Диму, каким он был в первые недели, даже месяцы нашего знакомства.

Дочь поднялась с пола, и в движениях её промелькнуло нечто, напоминающее мужчину, давшего ей если не отцовскую любовь, то стабильность и материальное благополучие. Дом и очень многое из того, чего не было в детстве у меня: возможности.

Я вернулась в комнату и, присев перед ней, поцеловала в щёку. Обняла и закрыла глаза. Надрывно вздохнула. На сердце стало очень тяжело. У меня есть дочь. А что у Димы? Что осталось у него, после него?

– Ты моя Лисичка, – прошептала я. Дотронулась до подвески на её шее и убрала руку. Потом до кулончика-ангелочка на своей.

– Береги это, хорошо?

Я ждала вопросов. Что-то вроде извечных «зачем и почему», но Алиса ответила по-взрослому, глядя на меня взглядом, в котором я узнала сразу двух мужчин, занявшими в её и моей жизнях важное место: