Пол не жил в доме родителей. И редко там бывал. Ему не нравился установленный дедом порядок – в доме разговоры только на русском. Полу не нравилась вся эта русская тематика, не нравился этот мозгодробильный язык, вся их депрессивная русская культура. Поэтому он не знал, что в дом бывшего полковника Генштаба Русской императорской армии война пришла уже несколько лет назад. Что дед, да и отец следили за событиями войны в Европе. В дом деда Пол пришёл после просмотра фильма «Крепость Брест», на который он с друзьями ходил, пока не закончились деньги, – десятки раз. Поражаясь – каждый раз. Пришёл к деду с вопросом – это правда? И получил утвердительный ответ.

Пол был зачислен в Корпус морской пехоты, где проходил подготовку. А потом появился этот чокнутый Стальной Медведь. И призвал русских американцев помочь Родине. Дед и отец очень долго прорабатывали Пола. А Полу в тот момент было всё равно, где убивать швабов. Пол ухватился за одно – Американо-русская добровольческая дивизия окажется в бою раньше, чем Корпус морской пехоты. И он согласился.

Была долгая дорога в Россию. Сначала их везли, под угрозой вездесущих подводных лодок немцев, в Англию. Потом – в Мурманск. Вот тут и начались первые потери. Немецкими подводными лодками чёрная вода этого ледяного моря была нафарширована, как суп – клёцками. Немецких самолётов в небе было больше, чем чаек.

Тогда Пол впервые увидел советских русских. Они не были похожи на рабов, забитых диктатурой коммунистов. Наоборот – это были весёлые ребята, смеющиеся по любому поводу и без повода. Они смеялись над всем – над выговором американских русских, многие из которых по-русски говорили с трудом, а многие русского языка вообще не знали, над их поведением, над их реакциями. Именно тогда Пол понял, что русские все поголовно – сумасшедшие. Они смеялись над немецкими самолётами, стреляя в них из обычных винтовок, смеялись, когда их судно горело и тонуло, смеялись, когда их спасали из воды, в которой не таял лёд. Смеялись, умирая.

Над одним они не смеялись – над естественными реакциями американцев, впервые заглянувших в глаза смерти, впервые оказавшихся в такой опасности. Это советских злило. Сумасшедшие! Всё у них наоборот!

А потом – Мурманск. Карельский фронт. И вечная зима. Очень долго их дивизию собирали, сколачивали. Потом везли в ужасных вагонах для перевозки скота в какие-то леса. А после первого же наступления чуть не отправили оставшихся в живых обратно в Америку. Оказалось вдруг, что их дивизия не представляет собой никакой реальной боевой силы.

Пол помнил тот бой за Санкт-Петербург, который советские называли Ленинград. Помнил, как не понимал ничего, что происходило. Кругом взрывы, летят пули, горят бензиновыми факелами танки, люди кругом – умирают. Куда стрелять – непонятно. Что делать – непонятно. У кого спросить – непонятно. Куда делись офицеры и сержанты – непонятно. Пол так и не увидел ни одного немца, ни одного финна.

Потом их отвели в тыл и целый месяц решали, что с ними делать. А потом всё изменилось. Так как русские американцы находились на службе у Сталина, им положено было получать жалованье. Коммунизм в этом от их Америки не отличался. Хвала Господу! А так как все американцы являлись гражданами США, то рублями им платить было глупо. Долларами – ещё глупее. И им заплатили – золотом! Золотыми червонцами. За всё время службы – разом. Со всеми надбавками за боевые, суточные, маршевые или как там советские клерки всё это обзывают? Пол отправил всё это золото домой. Тут оно было совсем не нужно – они были на полном пансионе. А вот дома – нужно. Бизнес отца, как лёг во времена Великой депрессии, так и не восстановился.

Ничего удивительного, что Добровольческая дивизия была развёрнута в Добровольческий корпус, а затем – в Добровольческую армию. В её рядах появились пожилые усачи с Георгиевскими крестами на груди, а также множество авантюристов, падких на золото, и даже негры. Тоже – русские! Ха-ха!

Сталин тоже сделал выводы из боевого применения «американцев». И воспользовавшись тем, что армия называлась американо-русской, ввел в состав армии своих инструкторов. Немного – одного на каждое подразделение, начиная со взвода и батареи. Но в целом по армии – тысячи. В их роте было пять советских. Все – офицеры. Ротный говорил, что они все – шпионы ЧК. Но тогда молодые американцы смеялись над пожилым казачьим есаулом. Тысячи шпионов? Никакой ЧК не хватит! Это сейчас Пол думает, что так и было! Все эти советские были – НКВД! Все до единого!

Советские инструктора пытались обучить их, молодых, амбициозных, глупых. Но они – смеялись. Лень было.

Следующие бои их армии были только летом. И вот только тогда Пол понял, что к словам советских стоит как минимум прислушаться. Потому что в первом же бою есаул схватил пулю в живот одним из первых. Он повёл роту в атаку – лично, с шашкой наголо, при наградах, в парадных аксельбантах.

Как матерились тогда советские! Пол всё понимал. Бизнес отца – строительство и лавка скобяных товаров. На стройке только так отец и разговаривал. Английскую речь густо фаршируя именно этими словами, именуемыми «мат». Словами, ставшими понятными всей американо-русской добровольческой армии – первыми. Даже русским неграм. Словами, которых не найти в словарях.

А есаул улыбался, умирая.

– Под родным небом! – были его последние слова.

Сумасшедший! И несколько непереводимых на язык янки предложений.

С этого момента боем управляли советские. Пол прислушивался к их словам и командам. И стал понимать, как выжить и победить. Да, все американские танки, с таким трудом перевезённые через океан и через бескрайнюю вымороженную пустыню России, опять сгорели. В самый ответственный момент, когда надо было пробивать бронёй оборону бошей – ни одного «гранта» не осталось в строю. И тогда Сталин им дал бригаду своих танков. Американцы на своей шкуре увидели разительное отличие их танковой бригады от бригады Т-34. Их было всего сорок! Но казалось, что Т-34 – тысячи! Они были везде. Поддержку танками ощутил каждый солдат армии. Тогда командование армии обратилось в Конгресс, требуя закупить для их соединения танки у Сталина. Но Конгресс прислал «шерманов» и «стюартов». Видимо, зная боевые качества этих танков, Сталин не забрал у них уцелевшие в тех боях Т-34. Танкисты уехали, оставив лишь по одному человеку на танк – инструктором. Как тогда удивились парни – советские уехали получать новые танки, так как Т-34 называли устаревшим и неэффективным. Это чудо-оружие – устаревшее? А новые танки тогда какие? Летающие?

С горьким сожалением Пол осознал, что технологического разрыва с Союзом не удалось преодолеть до сих пор. И всё из-за этого Стального Медведя! Который, как оказалось, не только снял «Брестскую крепость» (фильм шёл в прокате с некорректным переводом, это стало понятно, когда Пол освоил русский и посмотрел фильм в оригинале), но и сам воевал, лично командовал особыми войсками Сталина – егерями, писал музыку и песни, конструировал танки, боевые машины и другое оружие. Слепой инвалид Сталинградской битвы, передвигающийся, как и президент Рузвельт, с помощью хитроумного изобретения.

Летом 44-го Пол лично познакомился с Медведем и его егерями. Они тогда опять воевали в Карелии. И не знали, что по их душу прибыла целая панцергренадерская дивизия СС. Гитлер решил одним ударом расправиться с этой пиар-акцией Сталина – русско-американской армией. С этим олицетворением русско-американского воинского единства. Да, в 44-м она называлась именно так. Потому что советских в её рядах уже было до четверти. Просто советские военнослужащие дольше выживали. Меньше несли потерь. Граждане США выбывали из строя быстрее, чем успевало приплывать пополнение рекрутов. К тому моменту Пол уже был ветераном роты, имел звание первого сержанта. Ротой командовал советский капитан Попов. Как стал временно исполнять обязанности после гибели есаула, так и шло. По-советски – «врио». Как говорил Попов, нет ничего временней постоянного и постояннее – временного.