– Ваши обвинения, еще раз извините, необоснованны.

Дин спрятался за моей спиной, уткнулся носом мне в волосы и беззвучно смеялся. Магистру, наверное, хотелось испепелить меня дотла. А на лице Малены читалось: «Нам конец».

Айнех еще немного постоял, осмысляя мою защитную речь, многообещающе усмехнулся и ушел. Дин заверил нас, что наказание нам все равно обеспечено. На мой вопрос, почему он так решил, ответил: «Ему никто не перечит». Ну и пусть. Он был не прав. Мы ведь с Маленой действительно ничего не делали.

Оставшиеся полдня мы занимались. Я попросила друзей научить меня делать маячки. Они удивились, но не отказали.

Начиналось все, как и в прошлый раз: Дин объяснял, писал, рисовал, я с умным видом делала пометки в тетради, задавала вопросы… Умным был только вид, я же решительно ничего не понимала. Ну не доходило до моего мозга, как вложить в слова, произнесенные мысленно, поток магических частиц. На мой вопрос: «Почему у вас получается создать маячок щелчком пальцев?» – Дин ответил, что надо просто довести навыки до автоматизма, и потом многое будет происходить по щелчку. «Просто» оказалось совсем непросто. В общем, дело складывалось куда хуже, чем было с кристалликом воды. Малена на тридцатой минуте психанула и принялась отдраивать комнату, Дин держался стойко. Держался до сорока минут, потом присоединился к Малене. Меня опять бросили на произвол самообучения. Типа «мы тебе все растолковали, прожевали и в рот положили, а теперь глотай-ка сама».

Но самообучение провалилось. Произносила, направляла… а в итоге – пшик. Едва слышимый хлопок, искра и… все.

На ужин мы шли молча, ели тоже молча и обратно возвращались, не проронив ни слова. Каждый думал о своем. Я ругала себя за то, что у меня ничего не выходит. Вроде не тупица, а не понимаю. Наверное, в моем мире у людей мозг по-другому устроен. Только мне от этого не легче. Надо сильнее сконцентрироваться и вникнуть наконец в потоки и прочую… магию.

Однако помимо собственной магической несостоятельности меня волновало, почему не явился с разборками Витор. При его характере он с самого утра должен был искать меня, дабы наказать за мое поведение. Но я нигде его даже мельком не видела. На ужине его не было, в коридорах мы с ним тоже не столкнулись. Я бы порадовалась, но что-то подсказывало мне, что это затишье перед бурей. Перед большой бурей. И магистр прав: разбитая губа – ничто по сравнению с тем, что еще может быть. Вдобавок кольцо… Если я найду того, чей дух-хранитель заключен в этом кольце, сниму его… Будет ли это хоть что-то значить? Скорее всего, нет. Из-за клятвы разорвать помолвку может только Витор… Но только ли? Кольцо ведь не его. А раз так, то и помолвка недействительна, получается.

После ужина история повторилась. Дин объяснял, я старательно вникала, а результат нулевой. Малена намывала до блеска комнату, я сердилась на саму себя за кривые руки и кривой мозг, до которого упорно не доходило, как и что делать.

Окончательно разозлившись, я взяла лук, стрелы и пошла проветриться – пострелять деревья. Выплеснуть гнев и заодно потренироваться.

Уже смеркалось, но было еще достаточно хорошо видно. Отойдя на приличное расстояние от здания Академии, чтобы ненароком не зацепить никого из адептов, выпустила первую стрелу в ближайшее дерево, следующую в дерево за спиной, третью, четвертую…

Тьма! Я не могу сделать простой маячок, чтобы вызвать Джена. Как я пойду штурмовать сокровищницу короля, если даже элементарное мне не под силу? А еще турнир. Его я, интересно, как пройду? Ползком, чтобы никто не заметил? Предпочла бы посмотреть на это со стороны, а не становиться всеобщим посмешищем.

И снова вспомнились слова деда: «Никогда не сдавайся, Лиса. Сдаваться – не в правилах воина. А ты – воин. Ты всегда идешь вперед, невзирая на преграды. Запомни, что бы ни случилось – не сдавайся, продолжай идти. Стоит остановиться, замешкаться на секунду – и следующей секунды может не быть». Складывалось ощущение, что дед специально меня готовил к этому миру. Словно знал, куда я попаду в свои двадцать три года…

– Хорошо стреляешь.

Рефлекторно повернулась на звук, держа наготове последнюю стрелу, готовую отправиться в полет в любую секунду.

– Решила пристрелить жениха? – насмешливо поинтересовался Витор, стоявший в паре сотен метров от меня.

– Зачем пришел?

Лук я не опустила, наоборот, сильнее натянула тетиву.

Витор неспешным шагом двинулся в мою сторону:

– Нам надо поговорить.

– Я прекрасно помню, чем обычно заканчиваются разговоры с тобой.

В моем голосе звенел металл. Я намеревалась дать ему отпор, если он вздумает вновь напасть на меня, в том числе оказать психологическое давление.

Витор молчал, а я все больше напрягалась. В самом деле, зачем он явился? С трудом верилось, что помыслы его чисты.

– Хочешь выстрелить? – все с той же насмешкой спросил «жених».

Умереть не встать как хочу. И не только выстрелить, а еще и пристрелить для надежности, чтобы в моей жизни тебя больше никогда не было.

– А что, не видно? – съехидничала я.

Он сунул руки в карманы и абсолютно серьезно сказал:

– Стреляй.

Меня дважды просить не понадобилось. Стрела слетела быстрее, чем я сообразила, что произошло. Но в любом случае выстрел не мог быть смертельным. Что бы я ни говорила, а мне убийства на совести не нужны.

Две секунды полета показались мне вечностью. Витор, однако, смотрел не на летящую в него стрелу, а на меня, и мне стало как-то… Гадко, что ли. Я ведь даже не засомневалась, я просто выстрелила. Не задумываясь.

Внезапно накатила волна отвращения к самой себе. А если бы это были обычные стрелы? Каким бы Витор ни был, он в первую очередь человек, живой человек, а не умертвие.

Стрела, врезавшись в невидимую стену в паре сантиметров от живота Витора, упала на землю. Я села и… зарыдала.

И почему мне так «везет»? Я даже этого садиста убить не могу! А он еще стоял и смотрел на меня вымученным взглядом «не ожидал, но заслужил». Правильный какой! Да, заслужил, разве нет?! А стрела даже не поцарапала его!

Спрятав лицо в ладонях, я давилась слезами от противоречивых чувств. Пыталась представить, как повела бы себя, если бы стрела попала в него. Точно так же села бы и зарыдала. Потому что Витор безусловно заслуживает смерти, но не мне отнимать у него жизнь.

– Завтра начнем тренировки. – Шелест листьев известил – рядом со мной сел Витор.

– Тренировки? – Я перестала плакать, но голову не подняла. Глаза красные, нос как помидор, лицо опухшее. Это я и без зеркала знала.

– К турниру готовиться. Осталось меньше двух месяцев. Я не хочу на свадьбу получить труп невесты.

И все это было сказано серьезным тоном, без иронии и язвительности.

– На какую свадьбу, Витор? – Я посмотрела в темно-синие глаза, пыталась уловить там насмешку, но не нашла. – Не будет никакой свадьбы, если ты еще не понял. Это не твое кольцо. – Я подняла руку. – А значит, и помолвка недействительна.