Глава 16. На месте

— Просто Катя! Вы опять не спуститесь на завтрак?

— Не голодна, — сухо отозвалась я.

— Вы снова избегаете храэна Лоренсо, — покачала головой Дина. — Но почему?

Почему, почему... Потому что видеть Маркуса больше не желала. Еще и сидеть с ним за одним столом, с аппетитом кушать и улыбаться? Ну уж нет, увольте.

Прошла пара дней с момента нашей с Маркусом интимной близости и моего знакомства с официальной перепиской храэна со жрецами. Вся свалившаяся на мою голову информация ввела меня в какой-то ступор и апатию. Я совершенно не знала, что делать, что думать, кому верить. Меня разрывало от противоречивых эмоций: желания кинуться в объятья Маркусу и желания как можно скорее вернуться домой, в мой мир. Где никто не будет пытаться использовать меня как разменную монету. Где всё просто, понятно, не так весело и увлекательно, зато — спокойно. И где нет этого соблазнительного мужчины, от одного только взгляда которого начинало чаще биться сердца... черт, кажется, мое влечение к Маркусу незаметно для самой меня набрало опасные обороты.

Лоренсо, кажется, не понимал, что происходит. Наверняка после нашей близости ожидал, что я теперь буду радостно виться вокруг него, будучи окончательно пойманной на эмоциональный крючок. Но я, напротив, всячески его избегала и за эту пару дней даже ни разу с ним не пересеклась, благо и сам Маркус был занят рабочими делами.

Маркус пытался как-то радовать меня, слуги каждый день приносили в мою спальню букет цветов «от храэна Лоренсо», но я даже не смотрела на них, а лишь просила «убрать веники» подальше с глаз моих долой.

Тошно было — жуть.

Понятно, что вечно я так от Маркуса бегать не смогу, но мне нужно было время побыть наедине со своими мыслями и чувствами, поэтому и сегодня я тоже не хотела трапезничать вместе с храэном. Наверняка он ждет там меня с надеждой, хмуро поглядывая на часы, и наверняка вновь потом попробует ломиться в мою спальню, чтобы поговорить. Но к разговору я пока была не готова.

Я просто устала до чертиков от всего, моя нервная система помахала ручкой.

В общем, как истинно не голодная девица, я забежала на кухню, покидала в маленькую корзинку побольше самых разных продуктов (фрукты, хлеб, сыр, еще горячие пирожки с яблочной начинкой, судя по запаху) и отправилась в... конюшню. Потому что это было единственное место, где меня не пытался искать даже Маркус. Никому в голову не приходило, что я могу прятаться с провизией и книжками в конюшне, отведенной персонально для личного коня Маркуса — Сейтана, которого все слуги побаивались, а я так вообще ранее всегда шарахалась от жутковатого коня. Но сейчас мое желание забиться куда-нибудь в угол поместья, где меня никто не найдет, перевесило мои опасения перед конем со светящимися ярко-зелеными глазами. Потому что только тут я действительно могла долго находиться одна. Ну, почти одна, не считая одного буйного коня.

Разве что конюх мог видеть, как я сбегаю в конюшню, но конюх был слишком занят бурно развивающимся романом с Диной, и мое желание прятаться в странноватом для храэны месте интересовало его в самую последнюю очередь. Если вообще интересовало.

После ранений Сейтана, когда тот сильно пострадал от нечисти во время нашего первого знакомства, коня временно оставили в покое, чтобы он скорее восстановился. Маркус пока ездил на других лошадях, а слуги к Сейтану заглядывали только рано утром, поэтому я до позднего вечера могла торчать тут в тишине, с почти аристократическим удобством устроившись в большом и мягком стоге сена.

Ну, почти тишине.

— Твой хозяин — негодяй и мерзавец, ты знаешь это? — вздыхала я, протягивая припасенное яблоко коню и поглаживая его по красивой блестящей гриве.

Сейтан вместо ответа возмущенно фыркнул и поторопился сцапать яблочко, кажется, проглотив его целиком. И уставился на меня требовательным взглядом, мол, еще давай!

С конем я за эту пару дней, можно сказать, подружилась. И даже почти перестала его бояться. Жрать он меня вроде не собирался, зато был прекрасным молчаливым слушателем, кому можно было пожаловаться на свою тяжкую судьбинушку.

Я потянулась к корзинке с провиантом, чтобы достать еще яблочко для Сейтана, но едва сунула руку куда-то между батоном и сыром, как ойкнула от резкой боли в руке, будто в меня кто-то мелкий вцепился острыми зубами.

— Ай-яй!! — воскликнула и отдернула руку, с отвращением глядя на виновника моей боли.

В корзинку с едой, которую я неосмотрительно оставила на земле около стога сена, забралась мышь. Или крыса? Не знаю, не то чтобы я часто имела с ними дело и хорошо их различала. Но факт, что крысомышь забралась в корзинку с едой, пока я наглаживала Сейтана, и успела хорошенько погрызть кусок сыра.

Ну и меня заодно слегка погрызть возмущенно — за палец. Прокусила до крови, и я недовольно зашипела от боли, глядя на поврежденный палец. Аккуратно замотала салфеткой, но та сразу пропиталась кровью.

Черт, придется идти сейчас в лечебницу, чтобы мне скорее дали какую-нибудь мазь и проверили, не ядовитая ли крысомышь на меня напала. Откуда мне знать, какое еще тут зверье водится?

Взгляд мой упал на мышь, которая не успела далеко отбежать, потому что, едва выбравшись из корзинки, как-то странно задрожала, упала на бок и замерла, издав пронзительный писк.

Я взяла какую-то палку и потыкала ей мышь, но та даже не шевельнулась. Лапки от страха отбросила, что ли? Странно.

Присмотревшись, я заметила, что из пасти зверька еще и пена идет. Бешеная, что ли? Или, может, ей так до тошноты не понравился сыр?

Хм...

К мадам Тессе, главному инквизиторскому лекарю, я шла в растрепанных чувствах и с крысой, завернутой в тряпицу. Во-первых, мне не нравилось, что кровь не останавливалась, и пальцы немели, как будто в них воткнули ржавый гвоздь. Во-вторых, факт того, что зверюга померла от припадка бешенства, укусив меня, тоже не вселял особую радость. Я в красках представила, как заражаюсь от нее и тоже умираю.

Вот так нелепо, бессмысленно, глупо. Так и не вернувшись домой. На моем надгробии напишут: «Глупо жила и скончалась тоже глупо».

В лечебнице мадам Тесса на кого-то кричала, причем не фигуральном, а в буквальном смысле. Она вопила в полный голос:

— Если ты еще раз пропустишь прием лекарств, я тебя лично придушу! Тебе же всё равно, от