обычно. Наигравшись и напрыгавшись до одури, фильм в тот день не привезли, мы отправились в учебную комнату, закрыли на швабру дверь изнутри и приступили к озвучке очередной драмы.

По странному стечению обстоятельств, Леночка села справа от меня. Слева, сидел Вовка Дурман (ударение на букве У). Не знаю почему, но сегодня я рассказывал особенно страшную историю. Дело было в полной темноте. Светились, совсем чуть-чуть, лишь серединки зрачков у заранее напуганных слушателей.

Малышня сидела тесной кучкой, по опыту зная, что рассказ обязательно закончится неожиданно жутким сюрпризом. Мне нравился эффект внезапности, когда возбуждённые ожиданием дети начинали верещать от страха. Один раз двое описались, но потом громче всех просили рассказывать ещё.

— В дверь постучали, но никто не открыл. Мальчик, дрожа от страха, спрятался под кровать. Неожиданно, его с силой схватили за плечи и замогильным голосом закричали, — отдай моё сердце!

Как всегда начался переполох. Только на этот раз в меня вцепилась новенькая, которая не была готова к внезапному потрясению. Девчонка сграбастала меня в охапку, словно тисками сжала шею. Я едва не задохнулся. Влага из глаз обжигала мне лицо, но в целом неожиданные объятия, ощущение предельной близости с девушкой, её возбуждающий запах, вдохновили. Когда мне удалось ослабить её смертельную хватку и включить свет, Леночка сотрясалась в рыданиях, свернувшись в позе эмбриона. Она рыдала. Слушатели в недоумении смотрели на "почти взрослую тётю", которая "ревёт, как девчонка". Малыши повисли на ней, — это же понарошку. Мы же не плачем.

Я принялся её успокаивать, прижал к себе. Леночка перестала плакать, только всхлипывала. Не ощутить её упругую грудь было попросту невозможно. А какой от неё исходил аромат. Настоящий дурман. Я улыбнулся, отметив в уме, что справа от меня хмельной дурман, а слева Вовка Дурман. Забавное сочетание. Однако мне было не до веселья: в моей жизни это был первый, единственный живой контакт с девичьим телом.

Несколько раз на танцах удавалось украдкой потрогать талию, плечи или прикоснуться мимолётом к иным соблазнительным выпуклостям, но такие бонусы длились мгновения, а здесь время остановилось, превращаясь в тягучую липкую субстанцию. Комната двигалась медленно, плавно. Даже голоса ребятни звучали как бы издалека.

Когда девчонка успокоилась, я решился продолжить шоу: пусть посидит рядом подольше. Теперь Тюрина слушала, цепко держа меня под руку. Кажется Леночка абсолютно не испытывала желания и потребности освободить меня от избыточного внимания.

У меня удивительно приятно кружилась голова, бился, словно птица в клетке строптивый пульс, предательски тряслись коленки. Честно говоря, я ужасно устал, просто выдохся за эти несколько минут. Вроде ничего не делал, а на организм навалилось напряжение, пытаясь отключить сознание.

Дальше произошло и вовсе что-то для меня непонятное: я её поцеловал. В лобик, как малютку, испытав то ли угрызение совести, то ли неловкость и стыд, словно совершил нечто запретное, предосудительное.

Я заливался соловьём, сочиняя самую смешную, самую трогательную и эксцентричную историю. Когда повествование закончилось, Леночка посмотрела не меня как-то по-особенному, слишком внимательно, что ли. Вернула поцелуй. В губы. И рассмеялась.

Естественно я смутился, нелепо потупив взгляд, зачем-то извинился и вышел на воздух.

На улице был мороз градусов тридцать пять, не меньше, и пронзительный ветер. В это время года пурга и вьюга обычное явление. С меня струился пот.

Следом, немного погодя, вышла Лена, уже одетая. Она ёжилась от холода, закрывала варежкой нос.

— Не подумай, что я притворялась. Меня никто не предупредил, что будет страшный сюрприз. Я действительно испугалась. С детства ужастиков боюсь, бабая и милиционера. Ещё кладбищ. А ты ничего, забавный. Малышня тебя обожает. Давай… чуть не сказала дружить. Давай встречаться. Я в городе никого не знаю. И город не знаю. Покажешь?

Не скажу, что был без ума от этого предложения. У меня и без неё забот и интересов полно. Менять увлечения и планы не в моих правилах. Я одиночка. Теперь с этой возиться.

Не скрою — мне было по-настоящему приятно дышать ароматом её волос. Чувствовать тепло и близость, но кто знает, каких сюрпризов можно ожидать в дальнейшем. Отказаться не посмел, не смог. Поживём — увидим. Встречаться, так встречаться. Нам ли, романтикам, трудностей бояться?

— Завтра мне некогда, на охоту иду. Послезавтра поговорим.

С охотой не срослось. После техникума меня ждала возбужденная, просто скачущая от радости Леночка. Она бежала навстречу вприпрыжку. Подскочив, не успела остановиться, впечаталась в меня сходу, чуть не сбив с ног. Достала из варежки две бумажки, — два билета! Мы с тобой идём на премьеру фильма "Табор уходит в небо". Представляешь, никто ещё не видел… там такая очередина, а я достала!

Её лицо светилось от счастья, а я не был готов разделить этого щенячьего восторга. Вьюга успокоилась, нужно отправляться проверять силки. В такую погоду можно успеть добежать до третьей Тамарки. За этим ручьём насторожены ловушки на зайца. Если вовремя не забрать добычу, ей воспользуются лисы и песцы. Тогда, к чему все эти усилия, лыжные забеги на тридцать и больше километров в каждую сторону?

Кино, раз его привезли, будут показывать неделю, а то и две, а охота… тьфу! Не везёт, так не везёт! Пришлось тащиться через весь город, почти до летнего дебаркадера, в кинотеатр. Хорошо хоть, фильм интересный. Впрочем, мы его почти не видели. Лишь несколько коротеньких эпизодов, которые совсем не впечатлили, потому, что не могли по кусочкам уловить суть сценария.

Не успели выключить свет (места наши оказались почти на самой галёрке), Леночка впилась в мои губы поцелуем. Я не то, чтобы сопротивлялся, просто кругом люди. Неудобно, что они могут подумать? Но девочка вытворяла с моим языком такое…

К чёртям собачьим все на свете фильмы, когда внутри и снаружи каждая клеточка взрывается и трепещет от избытка эмоций. Через несколько минут мне было плевать на всех и на всё. Меня поднимало ввысь, швыряло из стороны в сторону, уносило туда и обратно в неведомые Вселенные.

Вот где настоящий экстрим, вот где избыточный адреналин. Инъекция гормонов в немилосердной концентрации пробудила такой силы азарт, что я готов был вступить в смертельную схватку с любым, кто посмеет нарушить ход сакрального ритуала.

Потом я провалился, затем полетел, опрокинулся навзничь, куда-то поплыл. И так весь фильм.

Было, мелькало желание остановиться хоть на мгновение, передохнуть, оглядеться, понять, что на самом деле происходит. Не было, не было ни единого шанса вернуться в реальность, пока идёт фильм, пока темно