Она могла бы позвонить Яну, но была не в силах это сделать. И на этот раз причиной была не радость возвращения, не желание поведать о переполняющем ее счастье, а кляп истинного страха.

На протяжении нескончаемых тридцати минут Анна постоянно рисовала в воображении, как изменяется ее тело, выгибается лоб, как мускулы превращаются в жесткие узлы. Какие ощущения во время метаморфозы? Страдали ли доисторические? Сохранялась ли у них доля сознания, которая кричала бы о неотвратимой потере личности? А потом? Что происходило с ними потом, пока их кормили, лечили или изучали под любым углом? О чем они мечтали, пребывая в состоянии прострации перед пластиковыми игрушками?

Когда неожиданно появился Лукас без маски, она не смогла сдержать крик.

– Анна, вы можете свободно дышать, у вас нет вируса Крюгера!

Желая подняться, женщина пошатнулась, и биолог мгновенно подхватил ее, сжав в объятиях. От него исходил густой цитрусовый запах одеколона. Карвальо так крепко обнял ее, что у Анны перехватило дыхание. Она была не в силах выразить то, что ее переполняло. Анна потрясла головой и сказала:

– Спасибо. Я так сильно боялась. Вы…

– Может, мы уже можем перейти на «ты», как вы считаете?

– Да…

– Я за тебя рад, я бы… Не вынес бы… Короче! Все.

Они отпрянули друг от друга с неловкостью, не лишенной нежности. Анну пронзила неуместная и острая, как игла, вспышка желания. Испытывал ли он подобное волнение? Она не могла это понять. Лукас кивнул и смотрел на нее, не отрывая глаз. У него было странное выражение лица, выражавшее то ли смущение, то ли замешательство.

– Ты не заражена, однако у тебя ненормальное повышение гормона бета-ХГЧ[31].

– И это значит…

– Что ты скоро должна будешь обустраивать новую комнату.

Она в недоумении уставилась на него, до сих пор не отойдя от шквала эмоций. Затем мысль нашла свой путь, и женщина заикаясь спросила:

– Ты хочешь сказать, что я… беременна?

– Да, почти четыре месяца.

На долю секунды Анна не понимала, что она должна делать – кричать от радости или упасть в обморок. Это ребенок, а не болезнь. Малыш от Яна. Четыре месяца!

Следующая мысль ее тронула до глубины души: «К счастью, нет никаких сомнений, кто его отец!» Молодая женщина залилась краской, вспомнив двигающегося в ней Лукаса. Тогда она поклялась себе: «Единственный раз».

– И последнее. Несмотря на то, что беременность – одно из самых природных состояний, я хотел бы, чтобы ты отложила свой отъезд, по крайней мере, на неделю. При твоей степени истощения организма это необходимо. В последнее время ты не очень себя берегла, и твое тело нуждается в отдыхе.

– Ты, как и я, прекрасно знаешь, что я не усижу на одном месте…

– Анна! Одна неделя – это не конец света! В это время ты поможешь мне привести в порядок записи. Прошу тебя…

– Хорошо, но есть два условия. Во-первых, никто не должен об этом знать. Во-вторых, я хочу жить в хостеле. Не может быть и речи, чтобы я ночевала здесь!

– Договорились! – снисходительно улыбнулся Лукас.

Перейдя на «ты», молодые люди разрушили неловкость бесконечной игры в галантность и стали менее таинственными друг для друга.

Зазвонил мобильный телефон Лукаса. Он ответил, дважды сказал «да», дав ей знак, что его ждут. Глядя, как он выходил, Анна подумала, что, вероятно, он забыл о мимолетном наслаждении, разделенном с ней.

Ребенок… Конечно, стоило бы предупредить Яна, но не прямо сейчас, когда продолжается это сумасшествие. Вероятно, не стоит торопиться. Анне не хотелось сообщать Яну эту волнительную новость по электронной почте или телефону с постоянно прерывающейся связью. И, потом, ей самой еще нужно было время, чтобы уничтожить в памяти следы своего приключения, впрочем, даже не приключения, а небольшой слабости, которая уже забывалась.

Спустя неделю после официального сообщения о вирусе мир колебался между недоверием и паранойей. Стивен знал, что взрывная волна эпидемии еще не достигла своего апогея.

Большинство стран-участников ВОЗ хотели иметь доступ ко всем данным, но сведения были настолько скудными и неподтвержденными, что в атмосфере превалировало разочарование.

Собрав свою команду, Стивен сообщил последние новости, не обременяя себя вступительным словом:

– Я получил от Николя Баренски комментарии к томографии. Он поддерживает мнение Анны Монье: Виллемс соответствует анатомии Homo erectus. Заключения японских медиков, которые исследовали зараженный экипаж корабля, также подтверждают этот вывод. Вирус Крюгера запускает эволюцию людей на полтора миллиона лет назад.

– Это намного меньше, чем у других видов, – в замешательстве заметил Иллэр.

– Действительно. Этому должно быть объяснение…

– Я вот о чем подумала, – вмешалась Габриэлла. – Если проанализировать статистику зараженных видов, то вырисовывается некая закономерность: чем «примитивней» вид, тем больше он регрессирует во времени. Сто миллионов лет для птиц, двадцать – для слонов и еле-еле два – для людей.

– Да, Габриэлла, это интересно, очень интересно! Ребята, эту гипотезу нужно проработать, я рассчитываю на вас… Томас, ты можешь ввести нас в курс дела с точки зрения мировой ситуации?

Знанецкий заговорил с серьезным видом. Новости, которые он должен был сообщить, не были радостными…

– Менее недели назад были затронуты лишь Африка и Юго-Восточная Азия. На сегодня мы имеем уже десять очагов заражения. Эпидемия больше не щадит ни один континент.

От красных мигающих точек на большом экране позади него кружилась голова. Томас продолжил мрачным голосом:

– Это бедствие не похоже ни на одну известную модель. Вирус распространяется спонтанно и анархично. К этому дню мы насчитываем одну тысячу сто шестьдесят три жертвы. Симптомы у всех одинаковы: мышечная боль, горячка, кровоточащие раны на коже, затем кома второй стадии. Именно за этот промежуток времени, который колеблется от тридцати шести до семидесяти двух часов, тело трансформируется. Что происходит потом, вы знаете: когда больные приходят в себя, они приобретают внешний вид доисторического предка. Основной признак вируса Крюгера – это быстротечность.

– Спасибо, – сказал Стивен Гордон. – Что касается способа заражения, то на данный момент мы располагаем только одним свидетельством рабочего, ставшего жертвой вируса Крюгера. Он едва успел сказать жене, что его «укусила крыса»… На первый взгляд он бредил…

Дориан Иллэр поднял палец, как в школе. Хотя из-за своего небольшого роста он вполне сошел бы за ученика, который преждевременно постарел из-за нагрузки.