Лиза сняла платье со стойки, прихватила чудесный пиджак отАрмани, еще одно платье, костюм…

— Девушка, это очень дорогие вещи! сквозь зубыпроговорила продавщица, неслышно приблизившись и окинув Лизу презрительнымвзглядом.

— Других я не ношу, — отшила ее Лиза. Надеюсь, выпринимаете карточки «Виза»?

— Разумеется, — продавщица немного сбавила тон.

Канарейкина любовно прижала к себе охапку одежды ивеликосветской походкой удалилась в примерочную.

— «Виза»! — вполголоса передразнила ее продавщица,подойдя к охраннику Константину. — Ведь все равно ни черта не купит! Ты видел,какой на ней свитер? Наверняка на рынке покупала!

— Ты за ней присматривай, Танька! — посоветовалохранник. — В прошлый вторник одна набрала одежды и срезала пуговицы с«Прадо», а там каждая по пятьдесят баксов… Гена клялся с девчонок высчитать!

— Что ты! — ужаснулась продавщица. — Хорошоне моя смена была!

В магазин вошла полная шатенка средних лет, довольно дорого,но безвкусно одетая. Продавщица посмотрела сквозь нее, как сквозь прозрачныйпредмет. Женщинам старше тридцати лет в ее мире просто не было места.

— А ты знаешь, что Клара замуж выходит? сообщил хорошоинформированный Константин.

— Да ты что! — поразилась продавщица. Быть неможет! Вот нахалка, и ведь даже не намекнула! А за кого?

Лиза Канарейкина оглядела выбранную одежду и даже облизнулась,предвкушая удовольствие. С чего начать? С лилового платья или с терракотовогокостюма? Пожалуй, начнем с платья, это сразу создаст в душе ощущение праздника…

Но сначала — снять свою ужасную дешевую одежду! Этулягушачью кожу, которая превращает ее в ничтожество, в пустое место!

Лиза потянула через голову свой серенький китайский свитер,и на какое-то время ослепла. Поэтому она не заметила, как занавеска примерочнойкабинки отодвинулась и показалась полная рука в старомодной тонкой перчатке.Рука сжимала серебристый баллончик с надписью на каком-то восточном языке. Слегким шипением из баллончика вырвалась струя бесцветной жидкости, и рука вперчатке исчезла.

Лиза отложила свитер и потянулась за платьем.

И тут же из ее горла вырвался крик ужаса.

Платье, дивное платье стоимостью восемьсот пятьдесят у.е. насамом видном месте было разъедено какой-то кислотой или щелочью. На лиловойткани красовалась огромная дыра с неровными рваными краями.

Услышав истошный крик, к кабинке бросилась продавщица. Онаотдернула занавеску, посмотрела.., и вцепилась в волосы Канарейкиной.

— Что ты сделала, зараза? Террористка чертова!

— Да я к этому платью и не притронулась! попыталасьзащищаться Лиза. — Даже пальцем не прикоснулась!

— К платью? — повторила продавщица. А к костюму? Ак пиджаку? — Да ты, мерзавка, полмагазина нам испоганила!

Лиза проследила за ее взглядом.., и чуть не грохнулась вобморок, оценив подлинный масштаб катастрофы. Точно так же, как платье изорганзы, были безнадежно испорчены и все остальные выбранные ею вещи. У пиджакаот Армани была сожжена вся левая пола, второе платье превратилось в грязнуюавоську. Чуть меньше пострадал терракотовый костюм, но и у него не былополовины рукава.

— Константин! Константин! — звала продавщица напомощь. — Ты только посмотри, что она устроила!

Невозмутимый охранник вразвалку подошел к примерочной,профессиональным взглядом оценил ущерб и спокойно проговорил:

— Татьяна, ты чего так орешь? Девушка сделала у насочень крупную покупку, сейчас она все это оплатит, и ты ей выпишешь карточкупостоянного покупателя. С вас, — он повернулся к Лизе и пошевелилгубами. — Всего три тысячи триста пятьдесят у, е. Кстати, как крупномупокупателю, мы можем вам сделать скидку пять процентов. Вы говорили, что будетеплатить карточкой «Виза»?

— Да какая «Виза»! — задохнулась от ненавистипродавщица. — Ты на нее посмотри! Она сто долларов никогда не видела,небось не знает, какого они цвета!

Единственное, чего в эту минуту хотела Лиза Канарейкина —это умереть. Умереть по возможности быстро и безболезненно. Но если этоневозможно, на крайний случай сгодилась бы и медленная мучительная смерть.Только бы не видеть больше этих двух людей, и самое главное — не видеть грудуприведенной в полную негодность великолепной модной одежды.

Тем временем неподалеку от входа в бутик полная шатенкасредних лет уселась за руль голубого «Фольксвагена». Прежде чем вставить ключ взажигание, она достала из сумочки разлинованный листок с колонкой аккуратновыписанных фамилий.

— Елизавета Канарейкина, — прочла шатенка вторуюсверху фамилию и поставила против этой фамилии крупную галочку.

— Как говорил наш знаменитый предшественник ОстапИбрагим Берта Мария Бендербей, каждый вскрытый стул увеличивает нашишансы, — сказал Леня на следующее утро за завтраком. — С профессоромСклифасовичем полу??ился прокол, но теперь даже не придется кидать монетку,чтобы выбрать следующего подозреваемого. Проблема выбора отпала, в нашем спискеостался только Игорь Лютиков, бизнесмен двадцати пяти лет. Значит, им ипридется заняться в самое ближайшее время…

— В самое ближайшее время, — перебила егоЛола, — я собираюсь принять ванну с лавандовой пеной…

— Почему именно с лавандовой? — необдуманнопоинтересовался Маркиз.

— Потому что лаванда успокаивает, а мне после всехпережитых неприятностей и особенно после продолжительного общения с тобойпросто необходимо успокоиться!

— А потом?

— Потом я собираюсь серьезно заняться воспитанием ПуИ, — Лола ласково потрепала своего любимца. — Он совершенно заброшен!

Я в последнее время уделяю ему так мало внимания! Надопочитать ему вслух какую-нибудь хорошую книгу…

— Хорошо, даю тебе на все сорок минут — на ванну, наистязание Пу И и на одевание, к одиннадцати будь готова!

— Да ты что! — возмутилась Лола. — Как у тебятолько язык повернулся! Да если в ванне с лавандой пролежать меньше часа, отнее не будет никакого успокаивающего эффекта!

— А если пролежать в ней целые сутки, это укоротит твоюжизнь! — строго проговорил Леня.

— Правда? — испугалась Лола. — И насколькоже?

— На двадцать" четыре часа!

— Поду-умаешь! — протянула Лола, и мечтательнодобавила:

— Зато какие это будут двадцать четыре часа!

— Все, — прервал ее Леня. — Так и быть, даютебе полтора часа, и ни минутой больше! Время пошло!

— Ты видишь, Пу И, с каким тираном и деспотом намприходится делить стол и кров! жалобно проговорила Лола, но тем не менее бездальнейших препирательств отправилась в ванную комнату: она прекрасно знала,когда Леня настроен серьезно и его терпение лучше не испытывать.