– Благодарю, – голос с воя перешелна шелест. – Это конфиденциально. Я протелефонирую потом.

– Прошу рюбить и дзяровать, –вежливо сказал Маса и повесил трубку.

Плохие дела, совсем плохие. Господин третьюночь без сна, госпожа тоже не спит, все молится – то в церкви, то дома, передиконой. Она всегда много молилась, но столько – никогда. Всё это кончится оченьплохо, хотя, казалось бы, куда уж хуже, чем сейчас.

Вот нашел бы господин того, кто убил Тюри-сан,кто зарезал Соньку-сан и Палашу. Нашел бы и сделал верному слуге подарок –отдал бы Масе этого человека. Ненадолго – на полчасика. Нет, лучше на час…

За приятными мыслями время летело незаметно.Часы пробили одиннадцать. Обычно в соседних домах в это время уж давно спят, асегодня все окна светились. Такая ночь. Скоро по всему городу загудят колокола,потом в небе затрещат разноцветные огни, на улице станут петь и кричать, азавтра будет много пьяных. Пасха.

Не сходить ли в церковь, постоять вместе совсеми, послушать тягучее, басистое пение христианских бонз. Все лучше, чемодному сидеть и ждать, ждать, ждать.

Но ждать больше не пришлось. Хлопнула дверь,раздались крепкие уверенные шаги. Господин вернулся!

– Что, один горюешь? – спросилгосподин по-японски и легонько коснулся Масиного плеча.

Такие нежности меж ними были не заведены, и отнеожиданности Маса не выдержал, всхлипнул, а потом и вовсе заплакал. Влаги слица не вытирал – пусть течет. Мужчине слез стыдиться нечего, если только онине от боли и не от страха.

У господина глаза были сухие, блестящие.

– Не всё у меня есть, что хотелосьбы, – сказал он. – Думал с поличным взять. Но ждать больше нельзя.Времени нет. Нынче убийца еще в Москве, а потом ищи по всему свету. У меня естькосвенные улики, есть свидетельница, которая может опознать. Довольно. Неотопрется.

– Вы берете меня с собой? – неповерил своему счастью Маса. – Правда?

– Да, – кивнул господин. –Противник опасный, а рисковать нельзя. Может понадобиться твоя помощь.

Снова зазвонил телефон.

– Господин, звонил какой-то человек. Посекретному делу. Не назвался. Сказал, позвонит еще.

– Ну-ка возьми вторую трубку и попробуйпонять, тот же самый или нет.

Маса приставил к уху металлический рожок,приготовился слушать.

– Алло. Нумер Эраста Петровича Фандорина.У аппарата, – сказал господин.

– Эраст Петрович, это вы? –проскрипел голос, тот же самый или другой – непонятно. Маса пожал плечами.

– Да. С кем имею честь?

– Это я, Захаров.

– Вы?! – крепкие пальцы свободнойруки господина сжались в кулак.

– Эраст Петрович, я должен с вамиобъясниться. Я знаю, все против меня, но я никого не убивал, клянусь вам!

– А кто же?

– Я вам все объясню. Но только дайтечестное слово, что придете один, без полиции. Иначе я исчезну, вы меня большене увидите, а убийца останется на свободе. Даете слово?

– Даю, – без колебаний ответилгосподин.

– Я вам верю, ибо знаю вас как человекачести. Можете меня не опасаться, я вам неопасен, да и оружия при мне нет. Мнебы только объясниться… Если все же опасаетесь, прихватите вашего японца, я невозражаю. Но только без полиции.

– Откуда вы знаете про японца?

– Я про вас много что знаю, ЭрастПетрович. Потому и верю только вам… Сейчас же, немедля, отправляйтесь наПокровскую заставу. Найдете там на Рогожском валу гостиницу «Царьград», такойсерый дом в три этажа. Вы должны приехать не позднее, чем через час.Поднимайтесь в 52 нумер и ждите меня. Убедившись, что вы, действительно, пришлитолько вдвоем, я поднимусь к вам. Расскажу всю правду, а там уж судите, как сомной быть. Я подчинюсь любому вашему решению.

– Полиции не будет, слово чести, –сказал господин и повесил трубку.

– Всё, Маса, теперь всё, – сказалон, и лицо у него стало чуть менее мертвым. – Будет взятие с поличным. Даймне крепкого зеленого чаю – опять ночь не спать.

– Что приготовить из оружия? –спросил Маса.

– Я возьму револьвер, больше мне ничегоне понадобится. А ты бери, что хочешь. Учти: этот человек – чудовище. Сильное,быстрое, непредсказуемое. – И тихо добавил. – Я решил и в самом делеобойтись без полицейских.

Маса понимающе кивнул. Без полицейских в такомделе, конечно, лучше.

* * *

Признаю свою неправоту, не все сыскныебезобразны. Этот, например, очень красив.

Сладко замирает сердце, когда я вижу, каксужает он круги, подбираясь ко мне. Hide and seek[6].

Такого неинтересно раскрывать миру – снаружион почти столь же хорош, как внутри.

Но можно поспособствовать его просветлению.Если я в нем не ошибаюсь, он человек незаурядный. Он не испугается, а оценит. Язнаю, ему будет очень больно. Сначала. Но потом он сам меня поблагодарит. Какзнать, не станем ли мы единомышленниками? Мне кажется, я чувствую родственнуюдушу. А может быть, целых две родственных души? Его слуга-японец происходит отнарода, который понимает истинную Красоту. Высший миг бытия для жителя этихдалеких островов – раскрыть перед миром Красоту своего чрева. Тех, кто умираетэтим прекрасным способом, в Японии чтут как героев. Вид дымящихся внутренностейтам никого не пугает.

Да, нас будет трое, я это чувствую.

Как же опостылело мне одиночество! Разделитьбремя ответственности на двоих или даже на троих – это было бы несказаннымсчастьем. Ведь я не божество, я всего лишь человек.

Поймите меня, господин Фандорин. Помогите мне.

Но сначала нужно открыть вам глаза.

9 апреля, светлое воскресенье, ночь

Цок-цок-цок, весело отстукивают кованые копытапо булыжной мостовой, мягко шуршат резиновые шины, плавно качают стальныерессоры. Празднично катит Декоратор по ночной Москве, с ветерком, под радостныйперезвон пасхальных колоколов, под пушечную пальбу. На Тверском иллюминация,горят разноцветные фонарики, а по левую руку, где Кремль, небо переливаетсявсеми оттенками радуги – фейерверк там, пасхальный салют. На бульваре людно.Голоса, смех, бенгальские огни. Москвичи раскланиваются со знакомыми, целуются,где-то даже хлопнула пробка от шампанского.