Однообразный коридор.

Я сосредоточился на шаге, отдавал ему всю концентрацию. Ловил ритм движения. Старался не задевать пятки Теора. Увидел, как сзади, по лестнице, нам вслед поднялся пес. Лечавка с первого этажа. Пустой страх. Наваждение.

– Осторожно, тут балка, – прошептал Теор.

Я замедлился. Попробовал переступить так же, как Теор, но понял, что никакой балки нет. Он переступил через воздух. Не сказал ему об этом.

Пес шел за нами. Когда мы свернули за угол, он завилял хвостом и заскулил.

Мы вошли в какое-то помещение. Я видел раскрытые двустворчатые двери. Обе створки перекосились, плотно уперлись в каменный пол.

– Мы близко, – прошептал Теор. – С этой стороны проход открыт.

Я не задумывался, в самом ли деле слышу его голос. Помедлив, признался:

– Если нам еще и на третий этаж, я не выдержу.

– Уже близко.

– Ты ведь знаешь, что ищешь?

– Знаю.

– И знаешь, что именно мы найдем?

Теор не ответил. Неспешно повел меня вперед. Неожиданно остановился.

– Скажите… – промолвил он, – вы меня слышите?

– Да.

– Когда вы убегали от Птеарда… С какой линии вы упали?

– Что?

– Вы упали с нижнего горизонта на землю. Какая это была линия?

– Не знаю… Что… Да откуда мне знать, какая там была линия?! Думаешь, я там таблички разглядывал? Меня…

– Хорошо.

– Что?!

– Я-то знаю, что это была восьмая линия. А вы не знаете. Значит, это действительно вы.

Я вздохнул. Понял, о чем думает Теор, видел недостатки в его логике, но решил не вдаваться в детали. Тут и без того все было запутано.

– Еще чуть-чуть, и я открою дверь, – продолжал Теор. – Встану в проем и тогда развяжу узлы. Пора разделиться.

– Ты уверен?

– Да. Я войду внутрь, а вы прижмитесь к стене. Не отходите от нее. Хорошо?

«Войду внутрь»… Я до последнего надеялся, что Теор ведет меня куда угодно, только не в комнату Нитоса. Давно понял, что иной цели у него не может быть, и все же цеплялся за какую-то призрачную, сотканную из тумана надежду.

Значит, комната уже рядом. И Теор больше не притворяется. Устал обманывать. Закончил игры. Тем лучше.

– А потом? – спросил я.

– Потом идите за мной.

Точно так же в комнату вошли Нитос и привезенный им черноит. Один за другим. Я судорожно пытался понять эту последовательность, увидеть хоть какую-то связь с тем, что мне сейчас предстояло. Тщетно.

– Так мы пришли куда нужно? – Я старался оттянуть последний шаг.

– Да.

– Ты уверен?

Теор свернул направо. Я увидел, что мы шли по просторному помещению. Должно быть, здесь наместник Авендилла принимал гостей. Высокий потолок и дальние углы были затянуты мраком. В центре – свал из стульев, лавок. Все укрыто паутиной. Хорошо, что нам не пришлось пробираться на ту сторону зала.

Скрипнули петли. Теор открыл дверь.

Веревка ослабла. Я почувствовал холод на пояснице.

Теор вошел, и я тут же прижался к стене.

Дверь закрылась.

Воздух стал тягучим, густым. Трудно дышать. Я старался не моргать, не поворачивать голову. Среди мрака и завалов видел возвышавшийся трон наместника. На нем – силуэт. Что-то навалено, кажется, тряпье. Чем больше всматривался в силуэт, тем более отчетливым он становился. Отвел взгляд. Запретил себе смотреть на трон.

Здесь двенадцать лет назад стояли каменщики, не верящие богатству, которое им довелось вынести из тайника. Здесь же стоял наместник с двумя сыновьями, уверенными, что им удалось обхитрить книжника. И здесь же проходил сам Нитос с вещами из Лаэрнора, а затем и с одним из его пленников.

Я неожиданно для самого себя улыбнулся. Теперь, когда было нечего терять, страх ослаб. Более того, я почувствовал удовлетворение. Догадывался, что мне с минуты на минуту предоставят возможность понять причину всего, что с нами творилось с того мгновения, как мы угодили на Старую дорогу. Все нити выродившегося Лаэрнора, его личин, Азгалики, зордалина, искаженного страхами Авендилла – все они вели сюда, в комнату.

Браслет нагрелся. Я уже не сомневался в этом. Однако никаких видимых изменений не произошло. Ни струн, ни серебристой сети. Только приятное тепло, расходившееся от запястья, опускавшееся к кончикам пальцев, поднимавшееся к плечу.

За дверью было тихо. Я не мог даже взглянуть на нее. Только ощупью понял, что она украшена резьбой. Какие-то символы. Или письмена. И острые кромки вывороченного замка – отверстие плотно заделано деревянной вставкой.

Рука утомилась держать светильник. Он дрожал. По стульям скользили тени. Большая люстра из четырех обручей. С нее лохмотьями свисала облепленная пылью паутина.

Рядом, на входе в зал, заскулил пес. Я не видел его. Боялся посмотреть. Запахло гарью. Тьма в зале сгустилась. Купол света от светильника стал ярче, но теснее.

Загнан в угол. Отсюда в одиночку не выбраться. Слишком далеко от парадных дверей, да и те заколочены… Я мог бы сорваться с места и побежать, но знал, что в следующее мгновение провалюсь в черную жижу забвения, утону в ней.

Покачивался, сжимал челюсти. И улыбался. Безумие…

Почувствовал, что карманы нательной рубахи утяжелились. Будто в них набросали землю. Не хотел их ощупывать. Пусть так. Очередное наваждение.

Леденило спину. Я не мог больше ждать.

Потянулся к ручке. Повернул, толкнул. Пес зарычал. Дверь отворилась внутрь. Я сдвинулся боком. Пошел спиной, глядя в зал. Пес зарычал еще громче. Не глядя зашел. Стал медленно затворять за собой дверь. Пес рявкнул. По полу лязгнули когти, и – я разом отступил, захлопнул дверь.

Все звуки стихли. Ни рычания, ни скрежета.

– Теор?..

Можно было ничего не говорить. Я и так видел, что здесь никого нет.

Обыкновенная комната. Небольшая, две на три сажени, и пустая. Стены покрыты крашенными в желтый цвет деревянными панелями. По ним шли тонкие линии едва заметного узора, отчасти напоминавшего узор на моем браслете, а точнее, как я догадался, узор на лигурах.

Черный, будто затертый сажей потолок, совсем низкий, я мог коснуться его, подняв руку. Каменный пол, сложенный из шлифованных базальтовых плит. Все плиты – разных размеров и форм. Они складывались в мозаику заостряющейся спирали. Больше ничего. Ни Теора, ни его свечи.

Тихо. Из-за двери – ни звука.

Я осматривался. Надавливал на панели в надежде найти рычаг, а с ним и тайный проход. Ощупывал мозаику под ногами. Осторожно трогал потолок – перчатка цаниобы сразу окрасилась в черное.