– Да, звучит логично, я же не спорю. – Вельт пожал плечами. – Но почему они подали сигнал только этой ночью? И почему не оставили дозор где-нибудь там, на крыше, – увидели бы, как я поднимаюсь к Тарху, и все бы…

– Скоро узнаем. – Горсинг ответил достаточно твердо, чтобы Вельт наконец замолчал. Однако Вельт не хотел молчать:

– Хорошо. И ты думаешь, нас так просто отпустят?

– Нет, не отпустят. У Гийюда свои планы.

– Это какие?

– Не знаю. – Горсинг взглянул на двух магульдинцев, стоявших в дозоре. – Он только треплется в последнее время, а по делу ничего не говорит.

– Как не говорил Аюну. – Вельт пригладил бородку.

– Именно так.

– Опять хочет поставить ловушку с приманкой?

– Нет. Думаю, отправит тебя с Ситом в ратушу.

– Пусть вначале оближет нам пятки, а там обсудим.

– Это ты ему скажи.

– Скажу. – Вельт сплюнул и по старой привычке протянул руку к боковому карману. В последний момент отдернул ее. Смолка закончилась еще вчера. – Так что мы будем делать?

– Прорываться.

Горсинг начинал злиться. Чувствовал, что болтовня отвлекает его от чего-то действительно важного. Через полчаса, самое большее – через час им нужно выдвинуться на юго-восток. Ночью, под Малой луной, оттуда пришел сигнал. Сит сказал, что ошибки быть не может, он внимательно следил. Знак пятой команды: три удара, повтор. И еще два удара по второй команде. В этом Сит тоже был уверен. Значит, просили прийти не раньше рассвета. Еще одна странность, разбираться в которой не было времени. Горсинг в любом случае не решился бы идти по ночному Авендиллу.

Знак показали три раза. Не боялись, не таились. И то хорошо.

– Если пустим кровь, обратного пути не будет, – никак не успокаивался Вельт.

– Обратного пути нет с той самой секунды, как эта тварь привязала Аюна к колонне.

– Ты поддержал его решение, – почти шепотом произнес Вельт.

Горсинг выхватил меч и с такой силой уткнул его в грудь Вельта, что острие на пол-ногтя вошло в промасленную кожу доспеха.

Сит не растерялся, мгновенно встал так, чтобы спиной загородить их от дома Нитоса. Происходившее на заднем дворе было личным делом Горсинга и его людей. Кто бы там ни был прав, это стоило решить без свидетелей.

От дозорных, стоявших на крыше, укрыться было невозможно, так что Сит начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу – всем видом показывал, что спор нужно закончить как можно быстрее.

– Что ты хочешь? – твердо, но без вызова спросил Вельт.

– Объясни мне, почему я так поступил.

Вельт ответил не сразу. Нахмурившись, вновь потянулся к кармашку, где раньше лежал запас ганитной смолки, и опять отвел ее раньше, чем коснулся ткани.

– Это был хороший шанс, – наконец промолвил Вельт. – И мы должны были рискнуть. Аюн сам вызвался. И еще не известно, кому сейчас лучше – тем, кто умер, или тем, кто только ждет смерти, то есть нам.

Горсинг отвел меч. Отошел к триголле, облокотился на ее деревянный борт.

– Я только хотел сказать… – Вельт пальцем проверил место на груди, где острие оставило отметку. – Вот мы сейчас уйдет, а… если Авендилл откроется…

– Когда Авендилл откроется, – перебил его Горсинг, – кто-то из нас умрет. Красные не прощают предательства. Они будут мстить, но это не главное. Пусть попробуют протянуть свои руки в Целиндел. Узнáют, каково это, когда твои кости обгладывают эорлиты. Хуже, что они разорвут нашу договоренность. А у нас там целый лагерь фаитов и прочей мерзости. Пока что нельзя ругаться с красными.

– Это значит, что мы остаемся?

– Это значит, что мы их всех перебьем. И никто не узнает, что именно тут, в Авендилле, произошло.

– Думаешь…

– Если Эрза, – Горсинг опять перебил Вельта, – привела десять человек, этого достаточно. Почти поровну. Только наши посвежее. Они тут не торчали целый месяц, не гадили под себя из-за очередной судороги, не ссались из-за очередного приступа. Понятно?

– Да. – Вельт кивнул.

Сит осклабился. Ему понравилась идея вырезать магульдинцев. Его улыбка выглядела вдвойне безумной из-за кожниц – черви изгрызли ему все десны. С тех пор, как в Авендилле пропали запахи, у Сита появилась неприятная привычка – расчесать себе ногу, поковыряться в земле или в какой-нибудь гнили, а потом прижать к лицу всю пятерню и жадно втягивать воздух, пытаясь уловить хоть слабый аромат. Горсинг не сомневался, что так Сит и подсадил себе кожниц. Теперь каждый вечер мазал рот болотной мятой, полоскал зубы настойкой цейтуса; это снимало гнойники, но сами черви оставались на местах. Тут нужен клют или что-нибудь посильнее.

– А что будет потом? – Вельт прикрыл глаза. Задумался. И не заметил, как пальцы левой кисти начали беспорядочно выплясывать в воздухе.

– Потом?

– Сдадим всех этих фаитов. Отловим еще десяток черноитов, салауров, может, зордалина где-нибудь загарпуним. А потом – что будет после всего этого? Или мы так и будем до конца жизни работать на красных?

– Потом будет видно, – вздохнул Горсинг. – Или мы вычистим Восточные Земли от мерзости, или в Оридоре что-нибудь лопнет.

– Говорят, там уже три месяца комендантский час, – промолвил Сит.

– Уже четыре.

– Да… Значит, у них там все по швам трещит?

– Да кто же их знает. У книжников всегда зад торчит выше головы, пойди разберись, что там происходит.

– Комендантский час в Оридоре не вводили с Темной эпохи, – возразил Вельт.

– Это да. Но это не наша проблема. Я не против, если они там все сгниют. Вместе с мерзостью, которую мы им туда отправляем.

– Думаешь, в Мактдобуре так же все начиналось? – Вельт заметил, как выдергивается левая кисть, и со злостью стукнул ее правой рукой, будто наказывал распоясавшегося зверька.

– Думаю, что нам пора.

– Вещи забирать не будем? – удивился Сит, пригладив на желтоватой макушке редкие волосы. За последний месяц он облысел куда больше, чем за последний год.

Горсинг не ответил. Ответ был очевиден. Сит и сам понимал, что глупо подниматься за вещами на виду у всех красных. Останется позвать их на прощальный завтрак, сказать что-нибудь трогательное, а потом обнять каждого и обмочить ему воротник слезами расставания. Сит все понимал. И Вельт понимал. Но этот город научил их сомневаться. И говорить. Слишком много говорить.

– Что с ними делать? – Сит показал три камня, оставшиеся после Аюна. Еще два лежали в доме. Он бы не смог их вот так держать в руке.

Очередной глупый вопрос. Горсинг нахмурился.

– Ладно… Сам придумаю. – Сит пожал плечами.