По возвращении пара еще долго делилась положительными эмоциями и впечатлениями о поездке, а Влад окончательно убедился в правильности своей задумки, вытащив Виту из города развеяться. Некоторое время назад Вита начала странно себя вести. Два дня кряду она почти не говорила, мало двигалась, к еде едва ли притрагивалась. Поначалу Влад забеспокоился, что это как-то связанно с ребенком, но настоящая причина не столько удивила, сколько разозлила. Завалив Виту вопросами, она все же ответила. Вернее, показала на экране ноутбука. Она открыла страницу, принадлежащую той, кого Влад узнал сразу же, – Кире. В ответ на его недоумение, Вита объяснила, что бывшая девушка перебралась в столицу вместе с нынешней любовницей.

Тогда Влад, удивив и себя и ее, сорвался на крик. Он обвинял Виту в том, что она продолжает жить прошлым, несмотря на все то, что он для нее сделал.

– Мы проходили через это уже сотни раз! А ты продолжаешь зацикливаться на том, что было! Хватит уже, Вита. Хватит! Если ты не перестанешь, то мы не сможем создать семью, о которой мечтали. Просто не сможем. Хватит сожалений.

Он замолчал, переводя дыхание.

– Скажи, наша дочь – это ошибка?

Вита, потрясенная подобным вопросом, в ужасе подняла глаза на Влада. Он же смотрел куда-то в сторону.

– Что за хрень ты несешь? Как ты вообще можешь такое говорить? Ты…

– Ответь мне.

– Конечно НЕТ! – крикнула Вита, обхватив себя дрожащими руками. – Как у тебя вообще язык повернулся?..

– Раз она – не ошибка, значит, что и та – первая – ночь между нами не была ошибкой. – Теперь он смотрел прямо на нее. – Перестань винить себя, меня, Киру за то, что произошло и случилось, потому что это не было ошибкой. Здесь нет ни правых, ни виноватых. Только люди, которые просто живут.

Вита сидела, уставившись на него, и не понимая как реагировать на его слова. Влад сел рядом.

– Постарайся жить дальше ради себя, ради нашей дочери, ради меня. Без каких-либо обвинений и сожалений.

***

29 августа

Евгения.

Женя.

Женечка.

Сегодня она должна появиться на свет. Такое особенное событие в такой обыкновенный день. Ничего не предвещало, не было никаких знаков судьбы. Одна простая фраза, которая превратила обычный день в тот самый: «Влад, пора».

Мысленно поблагодарив себя за предосторожность, Влад быстро собрал все необходимые вещи и вместе с Витой вышел на улицу, где их уже ждал автомобиль, снятый напрокат неделю назад. Не прошло и получаса, как они были у стен роддома. Затем приемная, палата. Время шло медленно: расспросы акушерки, сдача анализов, УЗИ…

И здесь время ускорилось.

Диагност, проводивший исследование, убежал и привел с собой еще одного врача. Тот, взглянув на монитор, начал объяснять ситуацию: пуповина многократно обвилась вокруг шеи ребенка – требуется срочное кесарево сечение.

Спустя секунду Влад стоял за дверьми операционной, неспособный ни помочь, ни поддержать Виту.

Время замедлилось.

Часы длились сутками. Влад не мог найти себе места. Он ходил от одной стены к другой. И так снова, и снова, и снова, и снова. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Он ощущал только одно – страх. Перед глазами стояла Вита, лежащая на кушетке и смотрящая на него сквозь слезы, – ее ужас не давал говорить.

Дверь операционной открылась, и оттуда до Влада донеслись рыдания, но он не мог понять, чьи они были. Перед ним возник врач и, медленно опустив маску, начал что-то объяснять монотонным голосом. До Влада доносились лишь обрывки. Только когда он произнес: «Мне очень жаль», Влад распознал рыдания. Это были крики, слезы и плач женщины, потерявшей ребенка:

– Нет! Нет-нет-нет-нет-нет! Женя! Нет! Этого не может быть! Скажите, что это не так! Скажите, что моя дочка жива! ПОЖАЛУЙСТА!

Влад смотрел то на грустное лицо врача, то на проход в операционную. Ничего не говоря, он, едва передвигая ноги, поковылял в сторону плача, но ноги не послушались его, подкосились, и он, облокотившись на стену, осел на пол.

Весь мир превратился в смесь запахов медицинских препаратов, рыданий матери по своему ребенку и собственных слез, сжигающих все нутро.

Она ненавидела этот маленький белый прибор, стоящий на прикроватной тумбочке. Каждую ночь многократно (в лучшем случае – дважды) из него доносились истошные крики, которые вообще непонятно каким образом могут исходить от такого крошечного существа. Стоило наконец заснуть, как прибор начинал орать, визжать и реветь. И это означало только одно – маленькая Оливия снова проснулась.

Эмили чувствовала себя так, как если бы на ней лежала бетонная плита. Бессонные ночи не остались без последствий: под глазами отпечатались темно-синие круги; тело ватное и, казалось, ходило, поддаваясь лишь ветру или сквозняку; каждая свободная (а главное – тихая) минута воспринималась как дар богов. Она медленно поднялась на кровати и попыталась понять, что происходит. Глаза не сразу привыкли к ночному окружению, а звуки плача и вовсе не были различимы, пока дочка не сделала перерыв буквально на секунду, чтобы набрать воздуха в грудь и вновь разразиться воплем с удвоенным рвением.

Мышечная память заработала быстрее, чем начал соображать мозг – Эмили обнаружила себя в другой комнате, прижимающей ребенка к груди одной рукой, и поддерживая под углом бутылочку другой. Послышались причмокивания.

– Что же ты со мной делаешь? – спросонья спросила молодая мать, надеясь на ответ. Вместо него маленькие глазки невинно уставились на Эмили, словно говоря: «А что тут поделаешь?»

Эмили с нежностью посмотрела в них и не смогла ничего с собой поделать – уголки рта потихоньку поползли вверх.

– Действительно, ничего, – произнесла она, начиная тихо покачивать дочь.

Подумать страшно: когда-то я хотела отказаться от всего этого…

***

Около года назад

– У вас есть вопросы?

Полчаса доктор на основе анализов прочитал чуть ли не лекцию с великим множеством медицинских терминов, которые ускользали от понимания Эмили. Дошло только одно, самое главное – сделав аборт сейчас, она, вероятней всего, лишит себя возможности когда-либо стать матерью.

Она встала.

– Нет… спасибо.

– Вы приняли решение?

– …Нет. Пока нет.

Эмили вышла из кабинета, затем из здания, немного побродила по заснеженной улице, поймала такси и вернулась в отель. Там, повесив на ручку двери табличку «Do not disturb», она осторожно опустилась на кровать, так и не оправившись от результатов обследования.

Выбор. Для нее одним из самых главных кредо в жизни являлось наличие выбора. Что бы она ни делала, какое бы решение не принимала – всегда должны быть другие варианты. А что сейчас? Да, у нее есть два пути, но… они оба взаимоисключающие, без намека на углы, которые можно срезать. Дети? Она слишком молода для всего этого! У нее есть карьера – мечта всей жизни, – она просто не подразумевает наличие ребенка. Несмотря на творческий кризис – ничто не вечно, – она не желала от этого отказываться.