— Мы понимаем, что вам плохо, но скажите, пожалуйста,кто вы и как вас зовут?

— А вы? — ответила Лена слабым голосом.

— Я тут человек случайный, совсем, можно сказать, нипри чем, а зовут меня Надежда.

И еще скажите нам, кто такой Никита, которого вы просилисделать, все, что потребуют похитители.

— Никита Шувалов — мой мух. Чего от него потребуютпохитители и кто они такие, я не знаю.

— Когда вас похитили? — вступил Алексей.

— Вчера вечером после театра. Я была в театре.., одна,нет с телохранителем. — Лена подробно описала им весь эпизод похищения,опустив, разумеется, что похитить должны были ее сестру.

Надежда вышла на кухню, якобы для того, чтобы вымыть чашки.

— Никита Шувалов, — проговорил у нее за спинойАлексей, — вице-губернатор, видный политик, здорово идущий вверх.Поговаривают о его назначении вице-премьером.

— Я тоже смотрю телевизор, — не оборачиваясь,ответила Надежда.

— Что делать с этой женщиной? — В голосе егозвучала неприкрытая злость.

— Отпустить домой к мужу. — Надежда тожерассердилась. — Да снимите вы свою чертову маску! Что за тайны мадридскогодвора, честное слово!

— Отпустить? — издевательски рассмеялся он. —Вот так прямо пустить по улице в платье от «Версаче»? Чтобы она ходила и всехспрашивала, куда ей деться? Такие дамы, к вашему сведению, пешком ходить давноразучились, общественный транспорт вызывает у них аллергию, электричка —нервную дрожь.

— Вы точно знаете, что это «Версаче»? — слюбопытством спросила Надежда. — Как это вы на глаз определили?Естественно, отпускать сейчас нельзя. Она больна. Сейчас надо дать ейжаропонижающее. А завтра с утра позвонить ее мужу.

— Ага, и он примчится сюда с толпой телохранителей. Икому первому они, выражаясь по-простому, надерут задницу? Мне, и вам закомпанию.

— Боюсь, что одной задницей мы не отделаемся, —грустно вздохнула Надежда. — Если бы моему мужу сообщили, что меняпохитили…

— То он бы небось перекрестился, что избавился от такойбеспокойной женщины! — не удержался Алексей.

— Слушайте, ведите себя прилично наконец. —Надежда отвечала ему вполголоса, но глаза ее метали молнии. — Что вы наменя-то огрызаетесь! И снимите же маску, террорист хренов! Тоже мне, борец созлом, живет Христа ради в деревенском доме, даже машины какой-никакой нету!

— Все бы у меня было, если бы вы не отдали этой сволочиСвирбенко дискету.

— Он сам ее взял, — начала было Надежда, но туткое-какая мысль опять пришла ей в голову, и она замолчала.

Кроме того, она вспомнила, что прихватила в амбаре мобильныйтелефон, и тоже промолчала об этом.

— В общем, так. Я иду домой за вещами для.., кстати,как ее зовут? Приношу все это и ухожу спать, пока не рассвело. Потому что есликто-то увидит, как я на рассвете шастаю в таком виде, — она поглядела назамурзанные джинсы и куртку, — то очень удивится. А вы тут рядом живете,незаметно проскочите.

— А когда вы завтра зайдете?

— Днем, когда тетя Шура за молоком пойдет, тогда меняникто не заметит.

Чувствуя себя партизаном в стане врага, Надежда, пройдясонной деревней, проникла в собственный дом. Кота, разумеется, дома не было.

Аркадий Ильич набрал номер и тихо сказал в трубку:

— Это Михайлов.

— Ну и что с того? — ответил голос на другом концесотовой линии.

— Я прошу вас приехать ко мне в гости.

У меня есть для вас очень выгодное предложение.

Шаман хмыкнул:

— Вы же отлично знаете, Аркадий Ильич, что я никогда ник кому в гости не хожу. Если меня приглашают. Я хожу только незваный.

И прихожу я только один раз. Некоторые, знаете, верят втакую тощую тетку с косой, а некоторые верят в меня. Так что, Аркадий Ильич,если вы хотите со мной поговорить, давайте встретимся на нейтральнойтерритории. Например, на Литейном мосту. Его как раз через сорок минут сведут.Мои люди перекроют мост со стороны Литейного, а ваши — со стороны Выборгской, амы с вами пешочком до серединочки и поговорим, если, конечно, хотите…

С этими словами Шаман отключился. Аркадий Ильич сидел злой ичерный, как туча.

— Кем он себя возомнил! Ангел смерти, мать его так!Старика ночью в такую даль гонять… Но что делать, он нам сегодня очень нужен.

— Может быть, вместо вас с ним кто-нибудь другойвстретится? — подал голос Никита.

Станиславыч даже головой покачал от такой наивности, аАркадий Ильич стал разъяснять, как неразумному ребенку:

— Шаман — человек непредсказуемый, неуправляемый. Ни скем, кроме меня, он и разговаривать-то не станет, более того, посчитает, чтоего заманили в ловушку, и убьет того человека. Даже мне с ним будет нелегкодоговориться.

— Но тогда для вас такая встреча очень рискованна…

— Как раз для меня эта встреча совершенно безопасна.Как ни самоуверен Шаман, убивать меня он побоится — у него тогда земля подногами будет гореть, за ним весь Закон охотиться будет. Кроме того, убиватьменя ему нет резона: я, как сейчас принято говорить, — гарантстабильности. После моей смерти такой передел начнется — мало кто в той свареуцелеет. А я сейчас ему очень выгодное предложение сделаю: он за сутки работысвою сферу влияния удвоит…

— А кто такой этот Шаман? Почему вы так в немзаинтересованы?

— Кто такой Шаман — никто толком не знает. Собственноговоря, бандит-одиночка.

Хотя у него группа есть, и группа хорошая.

Но он, как до серьезного дела доходит, все старается самсделать, братва у него только на подхвате. Он, знаете, как альпинист-одиночка —только на свои силы рассчитывает. Но он сейчас мне правду сказал: что он, чтосама смерть — разница невелика. Если Шаман кого приговорил, никакая охрана неспасет, никакие стены не защитят.

Под утро той же ночи, автомобилисты, дожидавшиеся, когда сведутЛитейный мост, были горько разочарованы. Когда многотонные половинки мостаначали опускаться и сонные водители, потягиваясь, протерли глаза, к мосту сдвух сторон подрулили несколько джипов. Из подъехавших машин выскочили бравыеребята в пятнистых комбинезонах — то ли ОМОН, то ли РУБОП, то ли черт его знаеткто — сейчас столько спецслужб развелось, что все и упомнить невозможно.Спецназовцы расставили поперек моста временные ограждения и доступно намекнуливодителям, чтобы те поискали дорогу где-нибудь в другом месте.

Половинки моста, лязгнув, соединились, и из двух машин —одна стояла возле моста со стороны Литейного проспекта, другая — со стороныФинляндского вокзала — вышли два человека.