Но что бы он ни делал — ел, спал или смотрелтелевизор, — он делал это одним глазом, точнее, вполглаза, при этом двестипроцентов его внимания были всегда направлены на окружающий мир и искали в немугрозу. Мимо Васеньки не смогла бы и муха пролететь незамеченной.

Старый матерый уголовник, он казался постороннему человекунеуклюжим, полусонным, неповоротливым, но тот, кто хоть раз видел Васеньку вделе, запомнил это навсегда. При любом намеке на угрозу, Васенька распрямлялся,как туго сжатая пружина, и плохо приходилось тому, кто оказывался у него напути. Люди рассказывали, как Васенька в свое время, вооруженный одним лишьфинским ножом, уложил четверых профессиональных убийц, подосланных к Михайлову«тамбовскими».

Васенька Никиту Шувалова знал хорошо, но тем не менее когдаНикита вошел в предбанник, старый бандит нарочно проковылял к нему из своегоуголочка, всячески изображая старческую немощь, и старательно обшарил его — ужев третий раз за последнее время. Никита, зная, что такой ритуал неизбежен,стоял не шелохнувшись. Васенька закончил обыск и слегка шлепнул Никиту поспине:

— Иди, паря.

И Никита Шувалов, вице-губернатор второй столицы, а завтра,возможно, и вице-премьер, трижды обысканный, претерпевший ряд мелких унижений,был, наконец, допущен к хозяину. Он вошел в кабинет, как всегда, робея, словностудент перед экзаменатором. Ему действительно казалось, что перед АркадиемИльичом он всегда сдает экзамен. Экзамен на нужность. Пока он нужен этомучеловеку, он будет процветать, он будет получать деньги на нужды своейполитической борьбы, на подкуп необходимых людей, на оплату нужных статей вгазетах и нужных телепередач, да просто на жизнь, на Ольгины капризы и тряпки.Пока он нужен этому человеку — он будет жить.

А когда Аркадий Ильич сочтет его больше не нужным — об этомНикита не хотел даже и думать.

Он вошел в кабинет.

Аркадий Ильич сидел за своим столом черного дерева,инкрустированным перламутром и черепахой, и задумчиво глядел на шахматнуюдоску. О том, что его подняли ночью из постели, говорили только чуть большие,чем обычно, мешки под глазами да бордовая домашняя шелковая куртка. Каждый, ктоувидел бы сейчас этого пожилого усталого человека с сильно поредевшими седымиволосами, сидящего за шахматной доской, подумал бы, что это старый профессор,филателист или нумизмат, безобидный интеллигент, по вечерам читающий Пруста воригинале. Никому и в голову не пришло бы, что старик — главарь грознойкриминальной группировки, подмявшей под себя нефтяной бизнес и грузоперевозки,связь и жилищное строительство, рэкет и производство водки, группировки,запустивший свои щупальца в финансы и в политику. Контролирующей добрый десятокбанков, оплачивающей избирательные кампании доброго десятка депутатов разногоуровня, содержащей маленькую, но прекрасно вооруженную армию.

Аркадий Ильич поднял на Никиту свои глаза усталогоинтеллигента, покрасневшие от недосыпа, и негромко спросил:

— Здравствуйте, Никита. Что вам не спится? — ижестом предложил ему сесть.

Никита сел в предложенное кресло и, снова чувствуя себястудентом на экзамене, как можно более кратко и четко описал Аркадию Ильичусобытия сегодняшней ночи, как он их понимал.

Когда он рассказывал о том, как Ольга поменялась одеждой ссестрой и скрылась от телохранителя, Аркадий Ильич насмешливо хмыкнул,подробный рассказ о телефонном звонке шантажистов и их требованиях к Никите наего новом посту слушал с предельным вниманием и даже попросил повторить.

Когда Никита закончил, Аркадий Ильич уставился на шахматнуюдоску и заговорил:

— Видите, Никита, эта позиция с первого взгляда кажетсявыигрышной для белых, их фигуры активнее, они более удачно размещены нафлангах, да и некоторое численное преимущество имеет место. Но вот какой ходмогут сделать черные, — он переставил слона так, чтобы белый конь смогсделать «вилку», — казалось бы, это еще больше ухудшит положение черных.Они явно проигрывают, теряют слона и дают белым возможность еще дальшепроникнуть в свою оборону… — Аркадий Ильич сделал еще два хода. — Казалосьбы, положение черных становится совершенно безнадежным. Однако у них былглубокий стратегический замысел. Они заманили белых в ловушку, и теперь капканзахлопнулся. — Он сделал еще два хода и удовлетворенно провозгласил:

— Шах и мат! Жаль, Никита, что вы не играете в шахматы.Это так замечательно оттачивает интеллект. То, что я сейчас перед вамиразыграл, — четвертая партия знаменитого матча Алехин — Касабланка. И этапартия учит нас тому, как нам следует использовать сложившуюся ситуацию. Яочень рад, Никита.

Я недаром поверил в вас и вложил в вас деньги. Сегодня моиинвестиции принесут дивиденды. Конечно, в том, что сегодня ночью похитили вашужену, нет вашей заслуги, но вы верно поняли важность происходящего и правильносебя повели. Противник принял нашу невольную жертву — простите, вашу жену,точнее, свояченицу. Теперь настал мой черед действовать. Самое важное из того,что вы мне рассказали, — это перечень их требований.

Считая, что вы у них в руках и не посмеете ни к комуобратиться за помощью, они раскрылись перед вами. Они назвали тех людей и теорганизации, чьи интересы считают своими, — и тем самым открыли нам своисвязи, структуру и сферу своих интересов. Теперь я знаю, кто за всем этимстоит, кто заказывает музыку… Генерал Игнатов! Я давно подозревал о его связяхс левыми террористическими группами, теперь мне все стало ясно… Простите,Никита, я плохой хозяин. Вы не откажетесь от чашечки кофе?

Никита благодарно кивнул — бессонная ночь, полная беготни иволнения, совершенно его измотала. Михайлов нажал на столе незаметную кнопку, ив кабинете появился Станиславыч.

— Станиславыч, дорогой, принеси нам с НикитойСергеевичем кофе. А потом подсаживайся, надо поговорить.

Станиславыч принес две маленьких чашечки гарднеровскогофарфора с прекрасным ароматным кофе по-турецки и придвинул для себя стул свысокой жесткой спинкой, этим он как бы создал некоторую дистанцию: вы, мол,главные, начальники-политики, а я — наемный работник, черная кость… На самомделе на жестком стуле лучше себя чувствовала его больная спина, а кофе ему былонельзя из-за больного сердца.

Аркадий Ильич попросил Никиту снова пересказать Станиславычусвою историю. Тот выслушал внимательно и сказал:

— Никита Сергеевич, желательно, чтобы жена ваша немногопобыла еще у этих козлов мелких, которые ее сцапали.

— Почему? — вскинулся Никита. — Да ведь ониже и убить могут.

Аркадий Ильич поморщился и сказал:

— Никита, вы его слушайте, Станиславыч, как всегда,дело говорит. Ничего эта шантрапа супруге вашей не сделает — они же надеются занее деньги получить. А то, что она у них побудет да поволнуется, мне кажется,только пойдет ей на пользу. Насколько я мог понять из ваших слов. Если выраньше времени кинетесь ее освобождать, это может стать известно..,белым, — он с усмешкой кивнул на шахматную доску, — и мы утратимтакое ценное позиционное преимущество. Кроме того, вы можете не беспокоиться —мы проведем финальную часть партии очень быстро, скорость в нашей игре решаетвсе. Наши действия должны быть неожиданными, а значит — молниеносными.