– Ты удивительно догадлив... Говорю же, со вчерашнего вечерадо него не дотрагивалась...

– Послушай, что-то мне это не нравится, – тихо сказалМазур. – Нужно позвать Лопеса и Мигеля...

– Я об этом в первую очередь подумала, – сказалаОльга. – Только их в каютах нет, а где они, неизвестно. Вполне моглиполезть в трюм, от Лопеса этого можно ждать...

– От Мигеля тоже, – кивнул Мазур. – По-моему,следует...

– Раrе, mаnоs аrribа![23] – раздалсяодновременно со стуком распахнувшейся двери истошный вопль.

Смысл вопля остался для Мазура темен, но, поскольку егонаглядно иллюстрировали два ствола, нацеленные на них с Ольгой, долго гадать неприходилось...

– Р-руки, мать вашу! – рявкнула Мэгги уже наанглийском, скользнула в каюту, встала у стены, держа «вальтер» с глушителемдовольно-таки умело. – Кому сказано?

Мазур медленно поднял руки на уровень плеч.

– За голову, тварь! И ты тоже!

Пришлось подчиниться – для броска далеко, а выхватить свойревольвер он ни за что не успел бы. Ворвавшийся вместе с Мэгги юнец – ага, тот,что так зло таращился на Мазура с кормы – держал автомат на изготовку, успел быпревратить в решето...

«Ах, вот оно что», – подумал Мазур. Пылкая Мэггикрасовалась в пятнистых маскировочных шортах и желтой футболке с огромнымичерными буквами «РIR» – Партия Каких-то-там Революционеров. Ее спутник осталсяв прежней одежде, но густейшие иссиня-черные волосы перевязал красной лентой стеми же буквами.

Где-то поблизости протрещала длинная очередь – это не СЕТМЕи не «хеклер-кох» Лопеса, определенно пистолет-пулемет из разряда коротышек,скорее всего, излюбленный всякой шпаной «ингрэм». Скверно. Значит, они уже нескрываются, палят в открытую – то ли чувствуют себя хозяевами положения, то лии впрямь стали ими...

– Медленно-медленно отстегни кобуру, – распорядиласьМэгги. – И без глупостей, иначе эта кукла получит пулю меж глаз... Двумяпальцами разними застежку... брось подальше...

Мазур отбросил кобуру на белую постель – ничего больше неоставалось делать. Парнишка таращился на него так, словно готов был перегрызтьглотку зубами, а вот Мазур, рассмотрев его повнимательнее, вдруг понял, чтодела обстоят не так уж и плохо. Совсем неплохо обстоят, лишь бы улучить момент...

– Я член дипломатического корпуса, – сказал онгромко. – Я требую, чтобы...

Ви-жиххх! Над самой головой у него знакомо жикнуло, пулязвонко влепилась в деревянную переборку. Надо признать, эта сучка стреляланеплохо...

– Дипломатические привилегии – выдумка зажравшейсябуржуазии, – сказала Мэгги. Даже не зло – наставительно. – Усек,милый? – Она вдруг улыбнулась во все тридцать два зуба. – Нопоскольку эти скоты все еще соблюдают правила игры, ты, сладкий, автоматическипревращаешься в товар для обмена...

– Ага, – сказал Мазур, решив вовлечь ее в разговор, какучили. – Товарищи в тюрьмах и тому подобное?

– Не смей скалить зубы, тварь!

– Помилуй, я и не пытаюсь... – сказал он с видомполнейшего добродушия. Лишь бы этот сопляк не вздумал... Есть шанс, и какой...

– Ты, – в тот угол, она – в другой! –распорядилась Мэгги. – Вот так, чудненько... Корабль захвачен ПартиейЛевых Революционеров, как вы, быть может, догадываетесь. Если хотите спастишкуры, не дергайтесь. Один гражданин США, два дипломата, еще несколько жирныхрыбок – неплохо... Ну что, принцесса? – Она уставилась на Ольгу пустыми,прозрачными глазами фанатички. – Кофе в постель на серебряном подносе,Кембридж, бриллиантики, лакеи в буклях... Вот только ты не у себя на ранчо...

– Мэгги, здесь, в Санта-Кроче, «ранчо» означает... –начал было Мазур спокойно.

– Молчать! – отрезала она. – Будешь говорить,когда я разрешу. Если ты – предмет для торга, это еще не означает, что тебенельзя отхватить яйца мачете... Понял?

Он молча кивнул, всерьез продумывая план, проистекавший изобращения мальчишки со своим автоматом, о чем юнец и не подозревал, судя повсему...

Мэгги бросила мальчишке что-то по-испански – он подобрался,навел на Мазура автомат и замер. «Волнуется, щенок, – констатировалМазур, – быть может, в первый раз пошел на дело, оттого так илопухнулся...»

Убедившись, что Мазур надежно «запечатан» в своем углу,Мэгги вразвалочку подошла к Ольге, уперла ей глушитель под нижнюю челюсть иулыбнулась почти дружелюбно:

– Стой спокойно, кукла капиталистическая, иначе мозги так ибрызнут...

Глядя ей в глаза, с кривой ухмылочкой свободной рукой сталарасстегивать на Ольге блузку сверху донизу – медленно, со смаком, крутя каждуюпуговицу между пальцами. Ольга смотрела на нее испуганно и беспомощно, каккролик на удава, ойкнула, попыталась поднять руки, но получила звонкую пощечинуи встала неподвижно, прижавшись спиной к переборке. Мазур стиснул зубы, нотерпел – время не подошло.

Разделавшись с последней пуговицей, Мэгги неторопливоразвела полы блузки, задышала чаще, порозовела, медленно погладила Ольгу погруди:

– Когда тут станет совсем спокойно, я тебя, буржуазнаясвинюшка, научу полной свободе решительно во всем...

«Садисточка мелкая, – подумал Мазур. –Садисточка-психопаточка... до чего стандартно поведение, даже реплики, вы,ребятки, сплошь и рядом понятия не имеете, что все ваши ухватки, ужимки ипрыжки серьезные люди давно описали в виде учебного курса, каковой и читаюттам, куда пускают одного из тысячи...»

Пора? Нет, рано, пусть увязнет поглубже...

– Ну, а пистолет тут зачем? – вдруг спросила Ольга,неуверенно улыбаясь. – Это ведь вовсе не обязательно...

Мэгги отстранилась, взглянула на нее внимательнее. Мазурмысленно перекосился от отвращения – на лице у Ольги заиграла столь жеблудливая улыбочка, она медленно облизала губы кончиком языка, и вдруг,решившись, положила Мэгги ладонь на бедро.

– Ого! – сказала та удовлетворенно. – Пожалуй что,обойдется без соплей... – Мельком глянула на Мазура: – Говорила я тебе?Сейчас посмотришь, что будет вытворять твоя принцесса, знаю я вас,капиталистических свиней...

Запустила ладонь за пряжку Ольгиного пояса, жмурясь отудовольствия. Ольга выгнулась навстречу, прикрыла глаза. Глушитель все ещеупирался ей в подбородок, но левая рука Мэгги с пистолетом заметно расслабилась.Ну, еще немного... Но неужели Ольга действительно...

Ольга, пунцовея и хлопая ресницами, расстегнула пряжку,потянула брюки с бедер, улыбаясь все так же нетерпеливо, блудливо, зацепилабольшими пальцами свои белые трусики, решительным движением опустила их вместес брюками почти до колен, прижала грубоватую ладонь Мэгги к светломутреугольнику, Мэгги сладко оскалилась, перебирая пальцами...